исправления их прегрешений. Человек уж умер давно, а его потомки за него молятся, и его временной проект исправляется. От этого и потомкам лучше становится. Например, они не получают наследственных болезней, приобретенных в результате ошибок предка, он просто их не приобрел. Не приобретают плохих семейных привычек и традиций, которые бывают порой губительнее, чем болезни. Понял?

– Вроде понял.

– Но помни, что все сейчас болтается на ниточке. Противодействие сил так ожесточилось, что все может рухнуть!

– И что тогда?

– Я… я не знаю, что тогда. Но я знаю, я верю, что не рухнет. Мы победим!

– Но если…

– Никаких «если»! Не бывать этому! С нами Бог! Или атаку штурмовиков уже забыл?

– Нет, помню… До сих пор ноги ноют…

– Такое бывает. Иногда наше тело помнит наши иные проекты. Это случается тогда, когда впечатления в этих проектах были очень сильными. Настолько сильными, что их не удается стереть до конца. Они стираются только из сознания, а вот из клеток, из памяти материала удалить не всегда удается. Знаешь такое понятие – память материала?

– Слышал, что у металлов она есть, у кристаллических структур.

– Правильно, но не у одних металлов и кристаллов. Она есть у любой материи. В ваше время научились пользоваться памятью только металлов и некоторых полимеров. Короче, возьми любую веревку, смотай и размотай ее. Она будет помнить свое смотанное состояние. Воздух помнит полет птицы, вода помнит путь рыбы. Некоторые животные обладают возможностью читать эти пути. Так они охотятся в полной темноте или догоняют давно улетевшую или уплывшую добычу. Как волк по следу. Только в воздухе и воде нет следов. Так и наши органы могут помнить – что с ними происходило в других проектах. Вычистить эту память можно, но сложно – слишком много возни. Представляешь, сколько там атомов, молекул и клеток?

– Да уж…

– Часто бывает так, что у человека что-то всю жизнь болит и болит. Врачи ищут – причины нет. А оно болит. Это и есть память материи. Она помнит боль из другого проекта.

– А зачем она? Неужели нельзя что-то придумать, как-то разом вычистить информацию и из сознания, и из материи?

– Можно, конечно. Все можно. Нет ничего невозможного.

– Ну и что же мешает?

– Целесообразность мешает. Человек должен кое-что помнить, ему должно что-то сниться, что-то неосознанно чувствоваться, он должен чего-то опасаться, стремиться избежать… Это можно назвать инстинктом, подсознанием, а на самом деле это – неосознанное знание о неблагоприятных проектах будущего.

– Его же еще не было, как ты говоришь?

– Да пойми же ты, это для тебя не было, я повторяю, а для будущего – было. Я же в будущем, правильно? Поэтому твое будущее для меня уже прошлое.

– Ну, да…

– Если бы человечество или его часть не помнили ужасов других проектов развития истории, как твои ноги атаку штурмовиков, то они бы не обладали нужной интуицией. Интуиция – это и есть память о будущем. Это способность правильно предвидеть будущие ситуации.

– То есть получается так – чтобы научиться предвидеть ситуации и делать правильные поступки, нужно, чтобы мы погибли или намучились в других проектах? Чтобы мы узнали неправильные пути, нужно сначала жестоко ошибиться?

– Ну, возможно, и так, – задумавшись, пробормотала Изволь. – А потом озорно добавила:

– Не согрешишь, не покаешься! Иди же брейся, а то Палмер опять издеваться будет!

– Кстати, я не каялся в том, что я побрился! Почему и это событие у меня стерлось?

– Ну… как тебе