Он горько пил, потом опять работал.Никто его об этом не просил.Писал и переделывал он что-то,Над словом бился из последних сил.Когда сквозь плач столица ликовала,Постыдным славословием греша,И лавры фарисеям раздавалаТрудилась неуёмная душа —Когда подонки пироги делили,Он бился над очередной главой,И облака отечественно плылиНад рано поседевшей головой.Своею смертью умер, слава богу,И что теперь об этом рассуждать,Мол, если б жил, то стать великим смог бы,Ещё народу свой талант отдать.Как будто он, пройдя сквозь гнёт и бедыИ завершив судьбы тернистый срок,Тем не велик, что истину не предалИ душу от растленья уберёг.
Красный свет
Всю жизнь я шёл на красный свет,Хоть следом было:Зелёный, да ещё совет —И любо-мило.Мне говорили: «Так нельзя», —Иль в этом свете,Жена и мама, и друзья,И даже дети.На красный шёл, хоть он тернист,Зелёный — мягче,Но это был не дальтонизм,И я не мальчик.В итоге получилось такВот этим летом,Что я, чудак или дурак, —Но вышел к свету.
* * *
— Не осуждай меня, мой друг,Я повторяю снова.Какой я есть, такой я есть,Я умер в полшестого.— И ты меня не осуждай,Прости меня, мой друже.Какой я есть, такой я есть —Я просто просыпаюсь в шесть.
* * *
Целый год я отышачил,Целый год я отпахал.Здравствуй, здравствуй, речка Шача!О тебе я не слыхал.Здравствуй, каждая травинка,Каждый кустик и листок.Тихо плавает кувшинка —Нежный жёлтенький цветок.Значит, можно жить иначеТам, где иволги поют.
