На этом берегу высоком.Уже не наши парусаБелеют на воде далёкой.Деревья старые молчат —Под ними жизнь дышала наша.Пусть руки тонкие внучатНам беззаботно вслед помашут.Кончается двадцатый век —Его смертельная работа.Быть может, из грядущих тех,Единственный, поймёт нас кто-то.Уйдём без вздохов и без слёз,Согретые последним светом,Мы, в сущности, — уже навозДля нового тысячелетья.
Фотохроника
Вот я стою без печали и горя,В шортах, босой, налегке —На берегу Средиземного моря,С банкою пива в руке.Счастье и в этом мгновении малом —Не у Богов на пиру —Вот я склонился над жарким мангалом,Вот я стопарик беру.Жаль, что не запечатляются звуки,Запахи, ливня помол.Вот, как ровесник, играю я с внукомВ шахматы или в футбол.Вот я с похмелья — отвратная морда, —Грустный еврейский казак.Вот при параде — трезвый и гордый,В галстуке — полный дурак.Короток всё-таки век человечий,Bсe — к одному рубежу.Вот я, младенец, на шкуре овечьейПопкою кверху лежу.Вот я смеюсь, как будто рыдаю,В свете осеннего дня.Вот моя мама — совсем молодая, —Это ещё — до меня…
Наследство
По военной, давней,Горестной привычкеЗапасала мамаМыло, соль и спички.Как бы там ни было,Что бы там ни было —Про запас лежалиСпички, соль и мыло.Жизнь учила мамуТой суровой школе:Припасать на случайМыла, спичек, соли.А когда скончаласьМученица-мама,Мне добра досталосьОт неё немало.Для чего нам столько,Мы не понимали,
