Беннетту.

– Ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть.

– Нам сказали, что мы не должны подниматься на палубу «Джульетты» и входить в кают-компанию.

– Не нужно оправдываться. Лучше выпей.

Беннетт поднял бокал. Выглядел он очень смущенным.

– Ваше здоровье, босс.

Такое обращение застало ее врасплох. Беннетт нечасто его использовал по отношению к ней, обычно он называл ее «мэм». Но вот к Шан Франкленд всегда обращался только «босс», хотя она была штатской и не имела над ним никакой власти, кроме той, что давала ей какая-то там бумажка, выписанная давным- давно умершим политиком.

– Твое здоровье, Эд, – ответила Линдсей.

Подчиненных тоже нечасто называли по имени, но Линдсей это не заботило. Это уже не ее судно. А рядом с ней сидит один из семи человек – семи человек во всей Вселенной, – которых она могла бы называть друзьями. Их могло бы быть восемь… Линдсей не позволила себе додумать мысль до конца.

– Мне как-то не выпало случая поблагодарить тебя за то, что ты не дал мне себя убить.

– Ну что вы, босс…

– Спасибо, что не начал огонь, когда вес'хар вышвырнули нас с Безер'еджа.

– Это было благоразумно. Нет смысла умирать, когда можно подождать и вступить в драку после.

«Благоразумие» – не то слово, которое часто фигурировало в лексиконе Беннетта. Возможно, он употребил его, чтобы лучше вписаться в обстановку офицерской кают-компании.

– Я не думала, что ты избегаешь боя. На самом деле не думала.

Беннетт подарил ей нервную полуулыбку и занялся своим пивом.

– Они бы в любом случае порвали нас на туалетную бумагу, – тихо сказал он.

Так обычно Шан оценивала серьезную угрозу. Интересно, он от нее подцепил это выражение? Беннетту пришлось выдержать от сослуживцев немало насмешек по поводу его очевидной влюбленности в Шан. Линдсей сомневалась, что дело зашло дальше фантазий. Шан слишком целеустремленная и беспощадная, чтобы пойти на такую смешную, человечную глупость, как связь с подчиненным.

Личная недисциплинированность. Такой приговор Шан вынесла Линдсей, узнав о ее незапланированной беременности, и этот вердикт все еще причинял Линдсей боль.

– Так значит, ты не бессмертный, – заметила Линдсей. На лице Беннетта ничего не отразилось. Она попыталась еще раз.

– Ты не заражен биотехнологией Франкленд.

– Никто из нас не заражен.

– Они ищут любые лазейки.

– Я так и думал.

Внезапно с его лица спала маска «я-простой-солдат», которую он обычно носил. Он наморщил нос.

– И поэтому, мэм, вы летите на Безер'едж с нами. – Что?

– У меня не было приказа не говорить вам, босс.

Шан гораздо лучше делала намеки. Но Беннетт, хоть и не изящно, свою задачу выполнил. Видно, что ему не особенно нравится скрывать от нее какие-то вещи. Линдсей не знала, чем отплатить за такую преданность.

И он не уйдет от ответа на прямой вопрос старшего по званию.

– О'кей, Эд, что это за возвращение на Безер'едж?

– Мы должны найти окольный путь, так сказать, войти туда с черного хода, если окажется, что парадная дверь заперта.

– А что именно нужно сделать?

– Взять образцы.

– Какие образцы? И если удастся приземлиться на Безер'едж, не будучи истертыми в порошок, то как вернуться сюда?

– В эти подробности нас еще не посвящали. Кроме того, как мне кажется, нашим спасением никто особенно не озаботится.

– Давай поговорим про образцы. Что за образцы? Где их взять?

– В колонии.

– Господи, Эд, не дури. Вы не сможете просто войти в Константин и попросить парочку образцов. Вес'хар слетятся к вам, как мухи. Колонистам мы там тоже не нужны, если ты помнишь.

Беннетт ничего не ответил. Он казался смущенным и внимательно изучал пиво в своем стакане. Может, у него и нет университетского образования, но он не дурак, отнюдь не дурак.

Боже, ведь он пытается что-то сказать мне. Линдсей ждала, что он поднимет глаза и откроется ей, но он упорно смотрел вниз.

Он сказал «в колонии», а не «у колонистов».

– Ну же, Эд.

– Будет эксгумация.

Это слово тоже не входило в его активный словарь. Возможно, он считал, что так смягчит для нее новость.

В Константине была только одна могила, колонисты предпочитали предавать своих мертвых оборачиванию в скальный бархат – медлительные, похожие на куски плюшевой ткани существа, которые питались падалью, просто переваривали их. Линдсей не хотела этой участи для своего сына. И Арас сделал для его могилки дивной красоты памятник из цветного стекла.

– Мне очень жаль, босс, – сказал Беннетт. – Но я подумал, что вам стоит знать.

Чем больше Линдсей старалась не слышать его слова, тем хуже она видела черно-желтые полосы на аварийном пожарном люке, на котором остановился ее взгляд. Она не ощущала ни живота, ни ног. Стена, которую она так тщательно возводила вокруг своего горя, рухнула в один миг, и Линдсей оказалась на краю пропасти.

– Для чего? – Она бы не поручилась, что произнесла эти слова вслух. – Для чего им выкапывать моего малыша? Да разве…

– Они просто проверяют всех и каждого, кто мог подвергнуться заражению, – мягко сказал Беннетт. – На самом деле у них нет никаких идей и ключей. Биотехнологии у суперинтенданта Франкленд и, возможно, у Араса. Но они вряд ли охотно передадут нам образцы своей крови.

Черно-желтые полосы стали четче. Линдсей все еще не сводила с них взгляда. Нужно держать себя в руках. Нельзя разорваться на части прямо сейчас, нельзя…

– Похоже, они убеждены в возможности случайного заражения. – За бесстрастными словами Линдсей пыталась скрыть невыносимую боль. – Так-так. Давай подумаем. Что мы знаем точно?

– Хагель говорит, что Шан назвала это чумой. И все, кто ее знает, отметают мысль о том, что она стала носителем этой биотехнологии за деньги.

Он оступился – назвал ее Шан. Линдсей это отметила, но никак не отреагировала. Она вновь проигрывала в памяти сцену их последней встречи с Шан. Она на нее орала, требовала ответа: почему Шан не спасла Дэвида? А Шан отвечала – в меру сдержанно, в меру отстраненно, как полицейский, сообщающий родственникам страшное известие: «Я инфицирована. Из-за этой инфекции может подняться настоящий бунт».

Может, Шан просто лгала, но Линдсей в этом сильно сомневалась. Если все это было подготовлено, то Шан наверняка позаботилась бы о том, как передать биотехнологию своим хозяевам. Она не из тех, кто надеется на авось. Но она изолирована от всех, стала изгоем, скрывается у инопланетян… Нет, она этого не планировала.

Линдсей отогнала от себя подобные мысли. Выдавила улыбочку. Ей казалось, что Беннетт слышит, как рвется на куски ее сердце.

– Давай еще по стаканчику, а, Эд?

– Мне жаль, босс. На самом деле жаль. Это отвратительно. Мы можем отказаться. Правда.

– Нет, мы это сделаем. И сделаем даже больше. – Боль отпустила. Дрожащий комок льда в ее животе теперь превратился, скорее, в кусок бекона. – Мы найдем эту хрень, чем бы она ни была, но не отдадим в