такого корабля в реестре еще не было.
– У нас есть большие космические корабли и маленькие космические корабли. Космический флот слишком мал, и поэтому специализированных судов не строят. На все, что летает, устанавливают как можно больше оружия. Повезло нам, что они послали не какую-то захудалую субмарину.
– Надеюсь, они сообщили исенджи, что «Хируорд» к нам летит.
Брови у Йуна взлетели вверх.
– Это же секретно.
Настолько секретно, что Линдсей решила об этом не упоминать. Хотя, возможно, ей тоже не сказали. Вводить корабль на спорную территорию – серьезная провокация. Эти расы враждуют между собой уже много веков. Неужели ФЕС и вправду считает, что за двадцать пять лет они успеют помириться и облобызать друг друга? Вероятно, кстати, Альбион снова поссорился с Альянсом. Нет мира в Федеральном союзе.
Эдди, однако, не думал, что вес'хар – да и исенджи, раз уж на то пошло, – интересует, кто там, в далекой Европе, главнее.
– А я не прочь повидать старых товарищей, – заметил он, стараясь не подавать виду, что вопросы о «Хируорде» жгут его, как угли за пазухой. – Или это тоже… секретно?
– До четверга они в карантине. Думаю, потом совершат набег на кают-компанию в поисках пива.
Но Райат уже разгуливает по кораблю. Это о чем-то говорит, вот только Эдди пока не знал, о чем. Он решил не отпугивать удачу. Йун уже выложил достаточно.
Эдди почти сожалел об этом. Здесь то, что ты знаешь, имеет
А здесь он не пешка. Он журналист – народ – общество. Он – все те люди, которые не носят форму, военную или корпоративную. Информация, которую он собирает, по-настоящему значима, и последствия будут иметь место здесь и сейчас. И речь не о броских заголовках и призывах отстранять министров от должности.
А значит, нужно быть очень-очень осторожным.
– Барри, а как у нас обстоят дела с вооружением? Много его?
– Зависит от того, что ты понимаешь под «много».
– Больше, чем просто дальнобойная пушка и пара орудий ближнего боя.
Йун вскинул брови.
– О, намного больше. Брать-то приходится с запасом – назад, если что забыл, не вернешься.
– Вот черт, – пробормотал Эдди.
Арас встал достаточно рано, чтобы оказаться на полях раньше других и поскорее заняться своими посевами. В предутреннем свете он видел достаточно хорошо, чтобы не повредить молодые растеньица, окучивая их. К тому же в это время гораздо прохладнее, чем обычно, и больше похоже на Безер'едж.
Арас тосковал по Безер'еджу. На Безер'едже ничто не напоминало о вынужденном безбрачии.
У входа в один из домов молодой отец наслаждался утренним ветерком, прислонясь к дверному косяку и прижимая к груди младенца. Арас слышал монотонный звук, который он издает – Шан называла это мурлыканьем. Мужчина кормил ребенка грудью и думал о чем-то своем. Увидев Араса, он просто кивнул в знак приветствия.
Арас ощутил пронзительную боль, но кивнул в ответ и поспешил дальше. Вот еще одна причина, по которой ему трудно во Ф'наре. Человеческие младенцы не пробуждали в нем никаких инстинктов. Он распознавал лишь их гнев или недовольство. Они не особенно ему нравились: несформированные гефес, требовательные, капризные, эгоцентричные, почти невыносимые, пока не научатся взаимодействовать с остальным миром.
Неудивительно, что многие люди так с этим и не справляются.
Арас вытащил из сумки мотыгу и прикрепил к ней самое узкое лезвие. Пора собирать желтолист, он совсем спелый. Арас смял в пальцах кончик листка – тот сморщился, как тряпочка. Листья из жестких и красных стали мягкими и золотистыми, значит, токсины ушли в корень, и можно собирать урожай.
Араса токсины не пугали, но он собирал желтолист в положенное время. Сегодня соберет больше, чем ему нужно, и отнесет на пищевые склады в пункт обмена излишков. У христиан в коммуне Константин тоже действовала система распределения пищи, но кто-то обязательно занимался учетом продуктов и следил за тем, чтобы каждый вносил свою долю и потреблял не больше, чем ему полагается. Иначе система не работала.
Он прожил с людьми гораздо дольше, чем со своими собратьями вес'хар. Тело его присваивало человеческие гены, которые с'наатат находил в вирусах, бактериях и отмерших клетках кожи. Но смешение крови с Шан дало гораздо более полное понимание того, что значит быть человеком, и это понимание повергло его в шок.
Арас взвесил мотыгу в руке. Черенок похож на… на оружие, на какую-то дубину. Не его воспоминания –
Он отбросил мотыгу и сосредоточился на воспоминаниях. Что бы там ни произошло, он должен знать. Что оставило в ее памяти такой глубокий след и почему это важнее всего остального?
Человеческие воспоминания, которые передаются с генами, совсем не такие, как у исенджи. Эдди как-то раз показал ему, как монтируют кинопленку, и Арас подумал, что нашел хорошее сравнение. Воспоминания исенджи точные, подробные, последовательные, как хорошо подогнанные друг к другу кадры, а у людей они отрывочны и перемешаны – как будто перематываешь на большой скорости разные куски пленки, и пустые кадры чередуются с яркими снимками.
Воспоминания исенджи – из области прошлого. А у Шан – из области «сейчас».
Арас погрузился в них.
Арас ярко ощутил, как неумолимо пляшет в руках дубинка – вверх-вниз, вверх-вниз, – и сжал, а потом отбросил черенок мотыги. Облегчение, сильное, как от утоленной жажды, затопило его. Он упал на колени. Как трудно собраться с мыслями…
Нет, это совсем не похоже на сознание исенджи.
Шан избивала кого-то и смаковала, наслаждалась каждой секундой этого действа. Ужасно. Арас не хотел бы считать свою исан – а он уже признался себе, что воспринимает ее именно в этой роли, – мучительницей. Эта мысль покоробила бы кого угодно, но для него оказалась просто невыносимой. Он попытался отвлечься: сгрузил собранный желтолист на тележку и покатил ее по тоннелям, которые окружали город и вели к другим поселениям. В трубопроводе над головой прерывисто шумела вода – ее качали в ирригационную сеть.
У погрузочной станции стояла одна вагонетка, уже отчасти заполненная эвемом. Арас выгрузил содержимое своей тележки, а потом проверил сверху несколько глифов, выдавленных на мягком материале, – пункт назначения. Июссан, Барал. Значит, погода дома сухая и достаточно теплая, чтобы начать работы на земле.
Почему Шан Франкленд получала удовольствие, ломая человеку кости дубинкой?
Арас поднялся к входу и увидел там троих детишек – исанкет и двух мальчиков, – которые глазели на
