покажет, что независимых (системных) факторов, влияющих на жизнь человечества, не три, а больше или меньше, и укажет их поименно, то можно будет считать, что и власть государства находится в соответствующем N-мерном пространстве факторов. Однако пока этого не сделано, я буду исходить из трехмерной модели.
С течением времени роль и сила факторов меняется, и власть это должна учитывать, что можно выразить в движении точки, олицетворяющей эту власть, в четырехмерном пространстве, которое получается достраиванием к трехфакторному пространству временной координаты. Все это справедливо, если условия, в которых живет государство, изменяются незначительно, поскольку в этом квазистатическом случае координатные оси можно представить как независимые. Таким образом, существование власти в данном пространстве графически выражается линией, причем линия будет прямой. Это означает, что действия власти оказываются предсказуемыми, как и сама жизнь в устойчивое время. При этом разные силы в обществе достаточно одинаково интерпретируют то, что было и определяют то, что будет. В такой конструкции оппозиционные партии представляются как центры альтернативных сил, отражающие заинтересованность в определенных представлениях о месте государства в факторном пространстве, т.е. они предстают как некие точки, отличающиеся от властной точки. Эти партии желают занять место власти и проецируют себя в эту точку. Они как-бы вступают на место власти, хотя и высказывают свое мнение со своей точки зрения, т.е. с той точки зрения, где они находятся реально, вне проекции.
Повторим, в квазистатическом случае движение власти определяется прямой линией, которая со всех ракурсов рассмотрения есть прямая. Поэтому у разных партий, независимо от их ракурса проецирования на власть, не возникает каких-либо принципиальных отличий в рецептах решения насущных проблем. Можно сказать так: все партии, несмотря на то, что являются выразителями разных сил, видят необходимую жизнь власти единообразно, в одной конфигурации (прямой линии), не расходясь принципиально с оценками самой власти относительно прошлого, настоящего и будущего. Расхождения могут быть лишь в малых деталях и выражаться в терминах быстрее-медленнее, лучше-хуже и т.п. Тогда весь политический спектр может быть помещен на некую сферу, у которой центром служит властная точка. Если в течение длительного времени изменения происходили лишь по одному фактору Х, а по другим изменений практически не было, то все движения властной точки происходят лишь в плоскости фактор Х – время Т и политические партии оказываются размещенными вдоль одной линии. Именно такая ситуация наблюдается в странах Запада в последний век, где вариация, да и то незначительная, происходит лишь по фактору пассионарности, который определяет развитие в социально-экономической области. В итоге, там сформировалась политическая система типа центр – левое-правое или еще проще (как в США) центр – не-центр, когда все партии размещаются вдоль прямой. Иными словами, в спокойной ситуации политическая устроенность оказывается одномерной.
Если же или в самой стране или вокруг нее ситуация меняется быстро, скачком, то политические партии уже не могут быть размещены в пространстве независимых факторов, поскольку они оказываются взаимосвязанными, при этом все они входят в зависимость не только друг от друга, но и любых, в том числе случайных, действий самой власти. Например, после нового пассионарного толчка, когда этногенез новообразующегося этноса входит в фазу подъема, наблюдается резкое повышение рождаемости и количество населения начинает увеличиваться быстрыми темпами, при этом усиливается антропогенная нагрузка на окружающий ландшафт, что приводит к его деформациям. Другой пример: если в районе комфортной увлажненности вдруг наступает многолетняя сушь, то народ слабеет, население его уменьшается и из воинственного превращается в обороняющегося[52]. Во всех этих и многих других случаях жизнь народа сильнейшим образом зависит от способностей лидера, от его таланта как руководителя и его умения, с одной стороны – подавлять паникеров, а с другой – убеждать в необходимости жестких мер для выживания. Таким образом, при резких изменениях хотя бы одного системного фактора все фактор-пространство сворачивается в центральную, властную точку, в нее же сворачиваются и так называемые альтернативные партии. Теперь они и в самом деле так называемые альтернативные, поскольку их существование целиком и полностью определяется и порождается самой властью. Партии, направленные на оппозицию, становятся псевдооппозиционными, в дальнейшем будем их называть фантомами. Власть замыкается на себя и оказывается самогенерирующей ценностью. По мере успокаивания ситуации этот коллапс постепенно рассасывается и партии-фантомы, порожденные центром, уходят в никуда, но на политическом Олимпе скачком появляются новые общественные группы, которые самостоятельны в своих действиях и взглядах на жизнь. Не запрещено, чтобы в такие группы переродились некоторые фантомные образования, изменив при этом свое содержание.
Иными словами, в переходные периоды в условиях резко изменившихся обстоятельств устойчива лишь однопартийная конструкция, причем существующая партия есть партия власти. Если же в это время возникает другая, действительно самостоятельная организация, то ситуация оказывается сильно неустойчивой, топологически запрещенной, выливающейся в серьезную борьбу за выживание между властью и этой оппозицией или заканчивающейся расколом государства, где в каждом новообразовании управляет одна самостоятельная партия. Например, в 1917 г. после революции партийная борьба в России между силами, устремленными на самостоятельность, окончилась явной победой большевиков и физическим уничтожением остальных противников. Другой пример: империя Карла Великого развалилась в 843 г. вследствие входа этногенеза Европы, начавшегося от пассионарного толчка конца VIII в. , в явную стадию своего подъема. У франков, которые были ведущим племенем империи, зародились две конкурирующие партии, возглавляемые внуками Карла – Людовиком Немецким и Карлом Лысым. Это обстоятельство и привело к выделению из империи территорий, которые впоследствии стали называться Германией и Францией.
Приведенные примеры можно множить, но главное понятно – предлагаемый топологический метод позволяет качественно верно отразить и осмыслить ситуацию, хотя, конечно, не способен выявить детали. С его помощью попробуем понять события в России после развала СССР в 1991 г., который, между прочим, произошел при возникновении раскола в правящей коммунистической партии и оформлении двух противоборствующих группировок, одна из которых держалась за прежние идеи (СССР – теза, Запад – антитеза), а другая – за идею противоположного типа (СССР – антитеза, Запад – теза).
Так вот, после переоформления России в новом качестве после раскола СССР, у нее была лишь одна реальная партия – партия власти. Названия здесь роли не играют. В начале это был «Демократический Выбор России», затем «Наш Дом Россия», а теперь – «Единая Россия». Все остальные общественные структуры и объединения никогда не были самостоятельными в течение сколь-либо заметного срока, а порождались самой властью вследствие необходимости обеспечения себе политического маневра.
«Коммунистическая партия России», «Либерально-Демократическая партия России», РОДИНА, ЯБЛОКО, «Союз Правых Сил» и т.п. – это или всего лишь миражи, существующие не как проповедники альтернативных идей и действий, а как создатели видимости всего этого, или закамуфлированные стороны самой власти. Зачем это власти надо?
Они ей нужны как для создания иллюзии существования в России демократии западного толка (чтобы Запад успокоился), так и для снятия эмоционального напряжения в обществе, которое возникает вследствие быстрого изменения экономической и социальной ситуации, и для иных тактических целей. Иногда ситуация грозила потерять контроль и политическое противостояние казалось совершенно честным и серьезным. Однако это лишь на первый взгляд. Конечно, в ряде случаев власть, так сказать, халтурила и пропускала опасные поползновения в свой адрес со стороны фантомных партий. Ведь везде есть те, которые не понимают ситуации. Это касается и власти и фантомов. И как власть периодически пропускает брак в своей работе, так и в «альтернативных» партиях иногда возникает стремление перестать быть «альтернативными» и стать ими по существу. Важно лишь, что все подобные эксцессы всегда заканчивались ничем.
Лишь один раз противостояние было действительно серьезным, когда в самой властной структуре появилась альтернатива, в период 1992 – 1993 гг. В это время первый помощник президента Б.Н. Ельцина Р.И. Хасбулатов стал председателем парламента. Согласно действовавшей конституции значительная часть реальной власти принадлежала депутатам, а часть (в том числе военная) была у президента. Сформировавшаяся ситуация двоевластия была неустойчивой, и в определенный момент Хасбулатов решил покончить с ней и перетянуть все полномочия на себя, оставив за президентом, т.е. за Ельциным, лишь незначительные функции. Власть раскололась, и это грозило вылиться в крупное, кровавое противостояние
