напротив, является помехой. За всё приходится платить, и у каждого преимуществ есть своя оборотная сторона, свой минус. Могучие динозавры давно исчезли с лица Земли, а маленькие, слабенькие тараканы, возникнув задолго до гигантских ящеров, до сих пор ползают по планете и прекрасно себя чувствуют.

Мало того, эволюция может идти не только по пути усложнения организма, но и, напротив, по пути дегенерации, упрощения. В некоторых случаях дегенератом быть выгодно! А что, сидит себе вошь на собаке и спокойненько пьёт кровь. Посмотрите, насколько собака умнее, сильнее, развитее, а ничего с паразитом поделать не может. И чья жизнь после этого легче? У паразитических организмов атрофировались многие органы, и в этом смысле они — явные дегенераты. Но в том то и дело, что эти органы им просто ни к чему, и они избавились от ненужного балласта.

Пример того, как дегенерация, уродство, формальная неполноценность могут стать козырем в борьбе за существование, даёт интересный опыт, проведённый Эрихом фон Хольстом. Он изучал поведение речных рыбок (гольянов) и обратил внимание на то, что у них исключительно сильно развит стайный инстинкт. То есть, представитель группы никогда не отплывает далеко от своих сородичей, он живёт «с оглядкой на коллектив».

Эрих фон Хольст установил, что механизмы стайного инстинкта у рыбок данного вида содержатся в переднем мозге. И в качестве эксперимента он удалил эту часть мозга у одного представителя группы. Как видим, полученная особь была изуродована, её мозг стал значительно проще чем у сородичей, то есть искусственным образом получился дегенерат. Учёный вернул рыбку в стаю и стал наблюдать за её дальнейшим поведением. Как и следовало ожидать, рыбка перестала обращать внимание на то, где находится её стая. Что неудивительно. Поражает другое, как повела себя стая. Все рыбки, как один, взялись плавать за калекой, и самая безмозглая особь стала вожаком.

То есть приспособляемость — это способность учитывать окружающую реальность, и этот учёт необязательно ведёт к победе формально более сильных и развитых. Повторюсь, в некоторых случаях сложность может оказаться избыточной, а сила излишней, съедающей неоправданно много энергоресурсов. Да простит мне читатель столь долгое вступление, увы, иначе было нельзя. Но вот сейчас мы уже можем перейти к сути, к рассмотрению биосоциальных процессов.

В ряде случаев физическая сила, агрессия вкупе со смелостью, конечно, повышают конкурентоспособность особи во внутривидовой борьбе, но за это приходится платить очень высокую цену. Человек — очень агрессивный вид, для которого убийство себе подобных не редкость. У других млекопитающих турниры между самцами обычно носят ритуальный характер и крайне редко приводят к травмам и тем более смерти участниковстычки. Сравните это с дуэлями за честь дамы.

Кроме того люди постоянно ведут войны друг с другом. И, разумеется, в первую очередь погибают именно те, кто не стремится уклоняться от схватки, кто рвётся в самую гущу боя, кто оказывает сопротивление до последней капли крови и предпочитает смерть рабству. Все эти факторы способствуют уменьшению числа сильных, агрессивных, неуступчивых представителей человеческой популяции, и такой отбор длится тысячелетиями.

Смотрите, в большинстве случаев даже жестокий и кровавый завоеватель всё-таки не уничтожает поголовно порабощенное население, поскольку не видит смысла властвовать над выжженной землёй. Но всегда без колебаний расправляется с теми, кто оказывает ему сопротивление. Завоеватель понимает, что у побеждённых необходимо искоренить саму мысль о сопротивлении. Поэтому во время войн больше всего страдают как раз наиболее мужественные люди, их целенаправленно уничтожают. Да и сами они нередко ищут смерти, идут в последний бой, заранее зная, что обречены. Напротив, трусы, подхалимы, прирождённые рабы угодны завоевателям. Победитель всячески поощряет дух рабства у побежденного народа. Гордые люди, с развитым чувством собственного достоинства значительно больше рисковали жизнью и во время религиозных чисток. Одни с легкостью переходили в чужую веру, если это помогало им выжить и сохранить своё имущество, другие принимали смерть за свои убеждения.

Говорят, что лучше один раз наесться мяса, чем всю жизнь питаться падалью. Но есть и другое известное изречение о том, что живая собака лучше, чем мёртвый лев. В этих словах отражено два принципиально разных подхода к жизни и смерти.

На это явление обращали внимание многие мыслители, в том числе создатель теории пассионарности Лев Гумилев. Что происходит с народом, в котором рабская модель поведения является доминирующей, то есть с народом, оставшемся без своих «сильных»? Он оказывается неспособным себя защитить. Порой побежденный народ исчезает, но не в биологическом смысле этого слова, а в культурном. В биологическом смысле, повторюсь, гены «покорных» как раз сохраняются и передаются потомкам. Указанные факторы отбора не могли не оказать существенного влияния на биосоциальные процессы.

Учтём, что и государственная власть обычно культивирует стереотипы подчинения. Как уже говорилось, пробившиеся наверх защищают свой статус и, разумеется, опасаются «сильных», находящихся на более низких ступенях социальной пирамиды. Бунтарей и смутьянов всегда наказывали и наказывают гораздо строже других преступников. Кровная месть запрещена, да и носить оружие большинство населения не имеет права. В результате, массы оказываются полностью зависимыми от государства, от законов, которые установлены властной элитой. И люди, даже некоторые «сильные», кто Осознанно, кто интуитивно, всё чаще выбирают модель поведения слабых. Ведь «сильный» понимает, что его сила, личное мужество и твёрдость всё равно не идут ни в какое сравнение с мощью государства, по сравнению с ней он слаб. Когда в древнейшие времена люди жили небольшими группами, до вождя племени было «рукой подать», и у «сильного» были значительные шансы самому стать вождём, продемонстрировав соплеменникам своё физическое и волевое превосходство. Но сейчас социум разросся до гигантских размеров и невероятно усложнился, а вместе с тем усложнилась и борьба за власть. Одной только агрессии, силы и способности её применять недостаточно. Как раз наоборот, очень часто приходится смирять себя, прикидываться слабым, уметь идти на компромисс, создавать союзы, плести интриги и так далее.

Кстати, цивилизованность общества неразрывно связана с распространением в нём стереотипов поведения слабых и покорных. Думаю, все слышали остроумное утверждение о том, что сила плюс ум — величина постоянная, то есть чем больше сила, тем меньше в человеке ума и наоборот. Конечно, не стоит слушком буквально понимать данный афоризм, однако в нём много правды. Противостояние умного, культурного, но хиловатого парня и здорового, но простоватого и наглого детины не зря стало классическим сюжетом в кино. Способность доказывать сложнейшие теоремы — вещь, конечно, хорошая, но никак не способствующая победе в драке, и неслучайно могильщиками наиболее цивилизованных народов нередко были именно те, кого считали дикими и отсталыми. Происходил откат назад. Однако, постепенно развиваясь, общества, созданные варварами, сами в свою очередь выходили на цивилизованный уровень, сталкивались с теми же самыми проблемами и терпели поражение от новой волны дикарей. И вот так по кругу.

Конечно, покорными управлять просто. Но в трудную минуту нужна не глина, а сталь. С другой стороны, безудержное варварство и диктатура сильных отрицательно сказываются на развитии культуры общества. Здесь нужен разумный баланс, и создание методов его достижения представляется исключительно важной задачей, для решения которой потребуются масштабные исследования генетиков, психологов, этологов, социологов, демографов.

К сожалению, элита редко мыслит эпохами. Обычно её заботы ограничены решением тактических задач, связанных с удержанием личной власти и собственности, так что вряд ли в ближайшее время кто-то всерьёз займется решением этой задачи. Однако мы отвлеклись, давайте вернёмся к обсуждению более приземленных вопросов.

Мысль о том, что основным двигателем истории являются массы, которые борются за свои интересы, приводит к совершенно естественным, но ошибочным выводам. Ошибочным потому, что неверна