Мускулы его точно плавились в обжигающе горячей воде, тело словно лишилось веса; Хел погрузился в дремотное состояние, чуть сжимая своими ногами ноги Ханы. День для этого времени года стоял прохладный, и густой пар клубился, наполняя маленький банный домик.

— У тебя был очень усталый вид, когда ты вернулся вчера вечером, — проговорила Хана, нарушив сонное молчание.

— Это упрек? — пробормотал он, не разжимая губ.

Она тихонько рассмеялась.

— Совсем наоборот. Усталость дает мне некоторое преимущество в наших играх.

— Ты права.

— Твоя поездка была... удачной?

Он кивнул.

Хана никогда ничего не выпытывала у него о его делах; ее воспитание не позволяло ей проявлять излишнее любопытство, но оно же научило ее вести себя так, чтобы он мог говорить о своей работе, когда только пожелает.

— Это было твое дело? То самое, которым ты занимался в Китае, когда мы встретились?

— Из той же области, только раздел другой.

— А те неприятные люди, которые приходили к нам, они тоже в этом замешаны?

— Они не участвовали в этом прямо, но они — враги.

Тон Николая изменился:

— Послушай, Хана. Я хочу, чтобы ты немного отдохнула. Поезжай в Париж или на Средиземное море на несколько недель.

— Ты вернулся всего лишь десять часов назад и уже пытаешься от меня избавиться?

— Могут возникнуть кое-какие проблемы с этими “неприятными людьми”. И мне хотелось бы, чтобы ты была в полной безопасности. Как бы то ни было, — он улыбнулся, — у тебя, по крайней мере, появится возможность провести время с парочкой здоровых молодых парней.

— А как же ты?

— О, я буду вне пределов их досягаемости. Я отправляюсь в горы; буду разрабатывать пещеру, которую мы с Беньятом открыли. Там им меня ни за что не найти.

— Когда ты хочешь, чтобы я уехала, Никко?

— Сегодня. Как можно скорее.

— А ты не думаешь, что здесь, в горах, под защитой наших друзей, я могла бы быть в большей безопасности?

— Цепь порвалась. С мисс Стерн произошло несчастье. Кто-то донес.

— Понятно.

Она легонько сжала его ногу своими ногами.

— Будь осторожен, Никко.

Вода остыла настолько, что можно было уже слегка пошевелиться. Хел пощелкал пальцами, посылая потоки воды потеплее к своему животу.

— Хана! Я обещал тебе напомнить кое о чем. И вот я делаю это.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Я думала об этом в последние дни, Никко. Нет, нам не стоит говорить о будущем. Это было бы слишком глупо для таких людей, как ты или я.

— Ты хочешь уехать отсюда?

— Нет.

— Тогда что же?

— Давай не будем строить планов. Будем жить вместе по месяцу в год — не больше. Может быть, так будет всегда, всю жизнь, но каждый год только один месяц. Ну как, ты согласен?

Он улыбнулся, поудобнее устраивая свои ноги между ее ног.

— Я очень люблю тебя, Хана.

— Я очень люблю тебя, Николай.

— Клянусь неверующими яйцами Фомы! Что это здесь происходит?

Рывком распахнув дверь банного домика, Ле Каго ворвался внутрь, внося с собой непрошеную струю холодного воздуха.

— Вы что, сотворили тут свой маленький “уайтаут”? Рад снова видеть тебя, Нико! Тебе, должно быть, было ужасно одиноко без меня?

Он наклонился над длинной деревянной ванной, уткнувшись подбородком в ее край.

— Тебя я тоже очень рад видеть, Хана! Знаешь, одежда тебя только портит! Скажу тебе правду — ты восхитительная женщина. И похвала эта звучит из уст самого замечательного мужчины в мире, так что ты можешь ею гордиться.

— Убирайся отсюда! — прорычал Хел; не то чтобы его смущала нагота, но Ле Каго, если только он не собирался пойти перекусить, мог разглагольствовать так до бесконечности.

— Он кричит, чтобы скрыть свою радость от встречи со мной, Хана. Это старый трюк. Матерь Божья, да у тебя чудесные соски! Ты уверена, что среди твоих предков не было басков? Эй, Нико, когда мы проверим, есть ли воздух и свет на другом конце пещеры Ле Каго? Все в полном порядке. Баллоны с воздушной смесью уже внизу, гидрокостюмы тоже. Все готово.

— Я готов отправиться прямо сегодня.

— Когда сегодня?

— Через пару часов. Уйди же, наконец.

— Ладно. Значит, у меня есть время навестить твою португальскую служаночку. Ну что ж, меня уже тут нет. Вам обоим придется примириться с неизбежностью — на ближайшее время вы лишаетесь моего общества.

Он захлопнул за собой дверь, и струйки тонкого, почти рассеявшегося пара закружились в воздухе, образуя маленькие водовороты.

После короткой постели и легкого завтрака Хана принялась упаковывать свои вещи. Она решила поехать в Париж, ибо в конце августа этот город относительно пуст — все зажиточные добропорядочные парижане отправляются на отдых.

Хел немного поработал в своем садике, который лишился некоторой своей утонченности за время его отсутствия. Там-то и набрел на него Пьер.

— О, месье, все приметы, предвещающие погоду, перемешались.

— Неужели?

— Да, да, именно так. Два дня лил дождь, а теперь и северный и восточный ветер дуют с одинаковой силой, а вы... вы знаете, что это означает?

— Я полагаюсь на тебя. Надеюсь, ты все разъяснишь мне.

— В горах будет опасно, месье. Настало время “уайтаута”.

— Ты уверен в этом?

Пьер постучал пальцем по кончику своего предательски багрового носа, желая показать, что есть вещи, о которых только коренные баски могут судить наверняка, и предсказание погоды как раз и является одной из них. Уверенность Пьера немного успокоила Хела. Значит, по крайней мере, “уайтаут” им не грозит.