смешно.

— Разрешите вас пригласить? — промурлыкал он. Вика подбирала слова для отказа, когда подоспел Макс:

— Потанцуйте, Виктория, не стоит сидеть возле Ренаты неотлучно. Люди решат, что мы вас эксплуатируем.

Виктория поднялась, провожаемая взглядом Натальи, и когда уже положила руки на плечи Никиты, заметила, что его жена о чем-то спрашивает Макса, бросая взгляды в их сторону. Макс как-то криво улыбнулся в ответ. Ясное дело: разговор шел о гувернантке! Что-нибудь типа:

— Где ты раздобыл эту корову?

— Это новая прихоть Марины. Весьма интересная особа, у нас таких еще не было.

Викторию передернуло.

— Тебе неприятно со мной танцевать? — поинтересовался Кит. Его глаза цвета горького шоколада смеялись.

— Да я просто таю от такой чести! — огрызнулась Виктория. — Меня пригласил на танец сам господин Великий фотограф. Более того, моя скромная особа настолько заинтересовала его, что он истратил на нее энное количество своей драгоценной пленки. Мне это так льстит, что я даже стесняюсь попросить автограф.

Кит коротко хохотнул.

— Я пригласил тебя потому, что твое поведение становится неприличным.

— Что?!

— Ты так пялишься на Макса, что на это стали обращать внимание.

— Слушай, — Виктория начала заводиться, — не слишком ли много внимания моей скромной особе? Не слишком ли ты сосредоточился на брате? Не лучше ли сначала разобраться в своей семье? Похоже, у тебя там не все гладко! Создается впечатление, что ты готов заметить соринку в глазу другого, тогда как у себя… Мало того, ты с помощью объектива превратишь эту соринку в бревно, ты станешь долбать человека этим бревном, пока он не согласится: «Да, я червь!» — и тогда…

— Ого! — Кит взглянул на Викторию с насмешкой и восхищением одновременно. — Оказывается, в тихой холмистой местности таится вулкан…

— Хам!

Кит хохотнул на ее последнее замечание и, похоже, ничуть не обиделся.

— Неужели тебя так взволновала моя выставка? Я польщен.

— Да, ты все правильно рассчитал, — тихо клокоча, заговорила Виктория. — Ты угадал, с твоей выставки никто не уйдет равнодушным. Ты настолько выпячиваешь слабости людей, что становится тошно. Твои герои уродливы, противны сами себе, ты не оставляешь им ни малейшего шанса выглядеть людьми!

— Но ведь кто-то должен? — тихо спросил Кит.

— Что должен?

— Если люди не видят, как низменны их интересы, как утилитарны желания, если предпочитают возиться в грязи и не замечать этого, то кто-то должен им об этом сказать… Или нет?

— Я не знаю, — пожала плечами Виктория. — Ты обижаешь людей и нисколько этим не смущаешься. Им даже нечем ответить тебе.

— Нечем? У них всегда остается шанс изменить себя.

— Вот как? Ну спасибо! По-твоему, для меня еще не все потеряно?

— По-моему, нет. — Кит улыбнулся. — Я пока не до конца понял, чего ты добиваешься, но думаю, что близок к разгадке.

— Не обольщайся, Кит, ты далек от нее!

— Вот! Ты сама выдала себя. Выходит, загадка все же есть?

— В каждой женщине присутствует загадка, — уклончиво ответила Виктория.

— Для меня — нет, — быстро ответил Кит. — Большинство примитивны до схемы.

— Не понимаю, как я еще с тобой разговариваю? — поразилась Виктория. — Ты циничный, невоспитанный хам!

— Лучше, если бы я был хам воспитанный? — поинтересовался Кит и, не дав ответить, добавил:

— Я уверен, что больше всего тебе сейчас хочется оказаться подальше отсюда. От Макса, от всех его гостей, от этой квартиры, от меня… Хотя от меня меньше, чем от всего остального. Да, думаю, от меня все же чуть меньше…

— Какая самоуверенность, — проворчала Виктория, но спорить не стала. Снова попал в самую точку. — Почему же я до сих пор здесь?

— Мечтаю это понять. В этом вся соль. Тебе до отвращения неприятен мой брат, но ты строишь ему глазки. Строишь глазки, а сама как огня боишься мужчин, — рассуждал он как бы сам с собой. Виктория помалкивала. — Готов поспорить, что у тебя на данный момент никого нет. — Вика усмехнулась. То, что Кит так вплотную занялся ее персоной, отчасти даже льстило. Давно ей не оказывали столько внимания. — Слушай, Виктория, а ты не того… Может, тебя женщины интересуют?

Вика остановилась и вытаращилась на Протестанта. Его глаза смеялись, а она готова была вцепиться в эти глаза. Она резко рванулась к столу и нашла Ренату. Та, открыв рот, слушала, что говорит Максов клиент вертлявой корреспондентке.

— Пора спать, дорогая, — напомнила Виктория, на что девочка наморщила носик.

Викторию здесь, что называется, давно поджидали. Наталья повернулась к ней всем корпусом и громко объявила:

— Виктория, ваша воспитанница засомневалась, какой вилкой нужно есть цыпленка. Мы все с нетерпением ждали вашего возвращения. Развейте наконец наши сомнения…

Так. Теперь ей приготовили внеплановый экзамен. Нет уж! Виктория взглянула на Ренату. Та виновато опустила глаза. Перед ней сверкал ряд серебряных вилочек и ножей. Холодных и безмолвных. Стол накрывала Александра, и, судя по всему, она хорошо выучила все эти премудрости. Виктория успела воспользоваться только одной вилкой — которая ближе лежала. Все, кто сидел возле Натальи, с интересом ждали, что будет, как выйдет из положения гувернантка? Они не подозревали, до какого внутреннего накала довел ее Кит.

— Рената, ты можешь есть цыпленка той вилкой, какая тебе больше понравится, детка! — отчеканила Виктория. — Остальные тонкости мы обсудим потом. Главное, чтобы ты не осталась голодной, когда на столе столько еды!

Воцарилось молчание. В этом молчании Рената поднялась из-за стола и подошла к Виктории.

— Спасибо, я уже поела.

— Вот и славно. Скажи всем спокойной ночи, и пойдем спать.

Они вышли из гостиной в полной тишине. Напоследок Вика услышала, как Макс изрек со значением:

— Вот так…

Знай, мол, наших. Все разом вздохнули, зашумели, заговорили, кто-то засмеялся. «Больше всего тебе хочется оказаться подальше отсюда», — звучало в ушах. Удивленная мысль подпевала: он прав, он прав, прав! И все же она не может уйти, она связана по рукам и ногам, ее бегство будет равноценно предательству.

День длился как резиновый. Вика уже уложила Ренату, и на ночь переслушала ее школьные истории, и даже рассказала несколько своих, из опыта работы в музыкалке. Рената уснула, и Вика собралась покинуть детскую, но, дойдя до двери, остановилась — в малой гостиной звучали приглушенные голоса. Меньше всего Вика хотела подслушивать или становиться свидетельницей семейной разборки. То, что в гостиной сейчас Кит с Натальей, она поняла как-то сразу. Вика села на палас в детской и стала ждать, когда из гостиной уйдут. Чертовски хотелось спать.

— Я бы еще как-то могла тебя понять, если бы ты ушел к женщине, — говорила Наталья, передвигаясь по комнате.

— Неужели?

— Нет, конечно же, нет! — Наталья, похоже, остановилась. — Ты не можешь как все! Для тебя это