что он дурак, – и прощайся. Иди, брат.

– Постой. У меня телефон звонит.

– Не бери трубку! – выкрикнул Юра. – Плохая примета.

– Это сын.

– Ладно. Иди. Я буду ждать тебя здесь.

– Папа, – сказал ребенок. – Ты ничего не забыл?

– В смысле?

– Значит, уже забыл...

– Что именно?

– Как «что»? Мы же сегодня вечером идем в кино... Ты обещал...

Как всегда в такие моменты, раскаленный лемех стыда развалил мою душу на составные части. Действительно, было. Утром. Наобещал, идиот, с три короба. И велосипед, и поход в кино. А раз обещал – надо сделать. У нас с сыном только так. У меня всегда со всеми только так.

– Обещал – значит, пойдем.

– Когда ты вернешься домой?

– Вечером.

– А какой фильм будем смотреть?

– Сам выберешь.

– Я бы посмотрел ужасы.

– Ужасы – стало быть, ужасы.

– А ты? Что хочешь посмотреть ты?

– Слушай, мне сейчас немного неудобно разговаривать. Я перезвоню тебе минут через пять, и мы договоримся обо всех деталях. Мама с нами пойдет?

– Не знаю. Надо спросить.

– Предлагаю пойти втроем. Организуй это. Семейный культпоход по полной программе. А после – все вместе сходим в ресторан и как следует поужинаем.

– Точно! Я закажу себе чипсы и мороженое.

– А я – большой кусок жареного мяса.

– Наверное, и я тоже буду мясо.

– Тебе давно пора начать есть мясо. Ты же мужчина.

– Только мама, наверное, с нами не пойдет. Она допоздна работает.

– Жаль. Придется идти вдвоем. Без мамы.

– Тогда пока, папа. Удачи тебе. Жду тебя вечером.

– Я перезвоню, сынок...

Пока я говорил, Юра не сводил с меня внимательного взгляда, и едва телефон был выключен, он упер ладонь в мою грудь.

– Не ходи никуда.

– Это еще почему?

– Ты не готов. Я сам пойду. А ты – стой здесь. Думай об ужасах и мясе.

Прежде чем я успел что-нибудь возразить, он подмигнул мне, широко улыбнулся, кинул в рот новую пластинку жвачки и легко взбежал по ступеням.

Подступы к парадному входу банка наверняка контролировались видеокамерами. Поэтому не стоило рисковать и в очередной раз поправлять проваливающийся в трусы пистолет. Пришлось идти навстречу своей судьбе слегка сутулясь, придерживая зловещий механизм мышцами живота.

Он вежливо поздоровался с охранником и показал пропуск.

– Как дела?

– Нормально, – вежливо ответил секьюрити. – А у вас?

– Не твое дело. Не болтай, а давай работай. Собеседник в черном был лет на десять старше Юры и счел нужным оскорбиться.

– А ты мне не груби, – покраснев, произнес он. – И не указывай.

Юра цыкнул зубом. Он чувствовал возбуждение и наслаждался сознанием того, что может, если только захочет, тут же, начиная со входа, инициировать процесс разрушения всей этой гнилой конторы, возглавляемой гнилым человеком. И чем большее отвращение овладевало им, тем обаятельнее делалась его улыбка.

– Что значит «не указывай»?! Надо будет – укажу, расскажу и на жопу посажу, понял? Где тут лифт?