Г. Пятаков (член партии с 1910 г., глава правительства Украины);
Ем. Ярославский (член партии с 1898 г., руководитель Военной организации ЦК, секретарь ЦК в 1921 г.);
К. Ворошилов (член партии с 1903 г., командующий Царицынским фронтом, при котором Сталин был членом Реввоенсовета).
(Отметим тут же в скобках, что то, что Сталин был духовным главой «военной оппозиции» доказывает и тот факт, что потом, при режиме Сталина, все они сделались либо членами ЦК или ЦКК, либо занимали высокие посты в государственном аппарате, но во время «Великой чистки» в 1936-1939 гг. Сталин поступил с ними по-сталински – не только лидеры, но и рядовые участники «военной оппозиции» были расстреляны, только своим вернейшим оруженосцам Сталин сохранил жизнь – Землячке, Ярославскому и Ворошилову.)
Сокольников, излагая военную политику ЦК, заявил, что система добровольческого формирования Красной армии с выборным командным составом уже отжила (по свежим следам Октябрьского переворота и во исполнение своих прежних обещаний большевистское правительство 16 декабря 1917 года приняло два декрета: 1) «О выборном начале и об организации власти в армии», 2) «Об уравнении всех военнослужащих в правах» – теперь, укрепившись у власти, ЦК их отменил). Период добровольчества в армии был, по словам Сокольникова, периодом, «когда государственная власть фактически не могла руководить армией», «в конце концов получилась система независимых маленьких отрядов вокруг отдельных предводителей» (там же, стр. 144-145). Теперь наступило время, когда надо создавать большую регулярную армию, с прежней субординацией и дисциплиной, с массовым использованием десятков тысяч царских военных специалистов.
Когда Ленин и Троцкий убедились в том, что ни советскими декретами, ни солдатскими выборами из унтер-офицеров или партийных агитаторов никак невозможно сделать знающих свое дело командиров, они отбросили в сторону все декреты на этот счет и начали создавать командный состав из назначенных сверху бывших царских офицеров (По данным Троцкого, таких офицеров в Красной армии к началу 1919 г. было около 30 тыс. человек. – См. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 180.)
Обосновывая такую новую военную политику ЦК, Сокольников заметил: «Мы были за выборность, когда мы восстановляли солдат против верхов, которые служили царскому, помещичьему и буржуазному режиму… Теперь, при режиме пролетарской диктатуры, отменять тот командный состав, который назначен ей, значило бы выносить вотум недоверия этой власти» («Восьмой съезд»…, стр. 147).
Сокольников продолжал: «Нам говорят: возвращая в армию бывших офицеров, вы тем самым восстанавливаете бывшее офицерство и бывшую армию. Но эти товарищи забывают, что рядом с командиром стоит комиссар, представитель советской власти…» (там же, стр. 147).
Сокольников приводил примеры оправданности новой военной политики ЦК: «Выяснилось, что там, где военные специалисты были привлечены… там был достигнут военный успех. И наоборот, там, где… присланных из центра военных специалистов отсылали обратно или сажали на баржу, как это было в кавказской армии, там мы пришли к полному разложению и исчезновению самих армий…» (там же, стр. 146).
Докладчик ЦК указал и на такую практику на местах, когда местные коммунистические ячейки и коммунисты, работающие в качестве рядовых служащих в армейских учреждениях, стараются взять в свои руки контроль и управление над армией. Руководство армией может быть только централизованное. Оно может исходить только от ЦК, советского правительства и его военных органов.
Сокольников закончил свой доклад выражением от имени ЦК полного доверия и поддержки линии и методам военного ведомства. Он сказал, что «только в том случае, если военный аппарат будет строиться и дальше методами, которые мы старались до сих пор проводить, если эти методы будут применены и в тех областях, в которых они до сих пор целиком применены не были, только в этом случае мы можем создать из Красной армии оплот коммунизма» (там же, стр. 152).
Содокладчик от «военной оппозиции» В. Смирнов доказывал, что бывший царский офицерский корпус, привлеченный к службе в Красной армии, в силу своего происхождения и идеологии, тяготеет к белогвардейцам. Поэтому его представители часто переходили и дальше будут переходить на сторону врага. Между тем, советское правительство их назначает на ответственные командные посты, предоставляя им больше прав, чем политкомиссарам при них. В связи с этим Смирнов критиковал «Положения» правительства «О командующем армиями фронта» от 12 декабря 1918 г. В этих положениях говорилось, что во главе каждой армии и фронта стоит Революционный военный совет. Его члены, как и командующие армиями и фронтами, избираются и утверждаются Реввоенсоветом республики. Командующему армией предоставляется полная самостоятельность в вопросах стратегически-оперативного характера, а также право назначения, перемещения и отставления от занимаемых должностей всего командного состава войск, военных управлений и учреждений армии. Реввоенсовет армии имел право ограничения власти командующего, кроме вопросов оперативного характера и личного состава войск, донося о своих действиях каждый раз вышестоящему Реввоенсовету (все приказы и распоряжения командующего армией обязательно должны быть подписаны одним из членов Реввоенсовета).
Смирнов находил такой порядок совершенно неправильным. Он говорил, что в «Положениях» Совета Народных Комиссаров «командующему армией, фронтом и т. д. предоставляется управление армией, политическому же комиссару предоставляется лишь право в отдельных случаях отменить решение командующего армией или командующего фронтом, сообщая о каждом таком случае в высшее учреждение. В вопросах оперативных они (комиссары, – А. А.) не имеют права делать даже этого… Одним словом, роль политического комиссара ограничивается функциями контроля» (там же, стр. 155-156). Он потребовал от съезда изменить эту политику. Он критиковал также Дисциплинарный устав Красной армии, изданный в январе 1919 г. Он находил, что этот устав восстанавливает старые привилегии офицеров и ущемляет права красноармейцев, устанавливая «мелочную регламентировку».
Обобщая свою критику по части организации и управления армии, Смирнов сказал: «Опыт указал, что участие комиссара в управлении необходимо, ограничиваться функциями только контроля невозможно… членам революционных советов необходимо предоставить право решающего голоса в области оперативных вопросов» (там же, стр. 157). Он критиковал «чрезвычайную громоздкость центральных учреждений», дающих противоречивые приказы. Он потребовал обратить «самое серьезное внимание» на организацию Реввоенсовета республики. Политотделы в армии строят свою работу на бюрократических, а не на коллегиальных началах. Словом, военная политика ЦК до сих пор была порочной – ее надо пересмотреть.
Председательствующий Зиновьев сообщил, что для выступления в прениях записалось 64 человека. Официальный историк пишет: «Ясно было, что вопросу придается большое значение и предстоит острая дискуссия» («История КПСС», т. 3, кн. II, 1968, стр. 275). Была создана «военная секция» съезда, на трех заседаниях которой участвовало 85 делегатов, а в прениях выступило 23 делегата. Как сталинская, так и послесталинская партийная историография по поводу платформы «военной оппозиции» упорно и последовательно проповедует ту точку зрения, что «военная оппозиция» была направлена не против ЦК, не против Ленина, а исключительно против Троцкого (См. «История ВКП (б). Краткий курс», стр. 224, «История КПСС», т. 3, кн. II, стр. 275-276).
Эта намеренная фальсификация стала возможной лишь потому, что материалы всей дискуссии по военной политике ЦК были исключены из протоколов при опубликовании «Стенографического отчета» VIII съезда в 1919 г. Это было вполне естественно в условиях продолжающейся гражданской войны в России, дабы не дать противнику ориентироваться в масштабе и характере бунта военно-комиссарской элиты партии против Ленина и Троцкого. Однако эти материалы «военной секции» и пленарного заседания съезда, на котором с большой речью выступил Ленин, не были опубликованы и после окончания войны. Почему? Вот ответ Троцкого:
«На съезде партии Ленин, в мое отсутствие, – я оставался на фронте – выступил со страстной защитой проводившейся мною военной политики от критики оппозиции. Именно поэтому протоколы военной секции VIII съезда партии не опубликованы до сих пор» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 181).
Вот и ответ Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в предисловии к новому изданию протоколов VIII съезда: «Ввиду совершенно необработанных секретарских записей, материалы по четвертому вопросу («Военное положение и военная политика») – закрытое заседание съезда, состоявшееся 21 марта, – не
