«Есть у нас такое учреждение, называемое Промбюро на юго-востоке. В этом аппарате состояло около 2 000 человек. Этот аппарат призван был руководить промышленностью юго-востока… тов. Ворошилов с отчаянием говорил мне, что не легко было управиться с этим аппаратом… Нашлись добрые люди: Ворошилов, Эйсмонт и Микоян, которые взялись за дело по-настоящему» (Двенадцатый съезд… 1923 г., стр. 55).
«Добрые люди» оставили после проверки из этих двух тысяч служащих только 170 человек «социально-близких» и «преданных», а всех остальных вычистили. Новый набор и производился с точки зрения тех требований, которые Сталин огласил на XII съезде. Так было везде.
Правда, на том же съезде, по докладу того же Сталина, раздавались и критические голоса против узурпации аппаратом ЦК «суверенитета» национальных республик, назначая чистки сверху. Особенно протестовали против диктатуры партаппаратчиков грузинские ученики Ленина, доказывая, что жестокие и малоразборчивые методы расправы Сталина не только с беспартийными, но и с инакомыслящими коммунистами противоречат учению Ленина.
Сталин обосновал и программу превращения Советов из органов государственной власти в вспомогательные органы партийного аппарата. Узурпация власти Советов в пользу партаппарата происходила незаметно и внешне в вполне легальной форме. Создавались так называемые «комфракции» в Советах на всех уровнях (село, район, город, область, край, центр), которые были прямо подчинены партийным органам каждого уровня. Такие коммунистические фракции, как на съездах Советов, так и в выборных ими исполнительных органах власти – в исполкомах, предварительно обсуждали и решали все без исключения вопросы, подлежащие рассмотрению Советских органов с участием беспартийных. Таким путем принятые «комфракцией» и утвержденные соответствующим партийным комитетом решения поступали на формальное утверждение советских органов. Сегодня такой порядок в СССР считается само собой разумеющимся, но в то время, когда Советы пришли к власти под лозунгом самого Ленина «Вся власть Советам!», такая бесцеремонная узурпация власти Советов, этих якобы народных парламентов («Советы рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов»), партаппаратчиками считалась прямо-таки кощунством (сейчас «комфракции» переименованы в «партгруппы»). В первый раз идеей Ленина об увеличении состава ЦК Сталин воспользовался на XII съезде для укрепления своей позиции в ЦК, причем воспользовался настолько умело, что одновременно нанес скрытый, но тягчайший удар и по своим союзникам. Случилось это так. Делая организационный отчет ЦК, как бы между прочим, Сталин заявил, что в ЦК образовалось целое «ядро в 10-15 человек» или, как он еще выразился, нечто вроде касты «жрецов по руководству». Эти «жрецы» монополизировали власть в своих руках, но они, говорит Сталин, имеют «все шансы закостенеть и оторваться от массы». Чтобы этого не случилось есть лишь одно средство – увеличение числа членов ЦК за счет «способных и независимых» местных коммунистических фунционеров. Ни одного слова, что это воля Ленина, но зато ясное указание на то, что в ЦК при обсуждении данного вопроса не могли прийти к положительному решению, более того – некоторые члены ЦК не только против расширения ЦК, они даже за его сокращение (так предлагал Троцкий), а он, Сталин, думает, что ЦК надо расширять за счет «независимых»! Горе-союзники Сталина из Политбюро безмолвно проглотили горькую пилюлю Сталина, делая вид, что все, что Сталин говорит о «жрецах», касается не их, а одного «жреца», и этот «жрец» – Троцкий!
Это место речи Сталина – шедевр тактического искусства обходного удара по соперникам и высокий класс замаскированной фальсификации политического «завещания» умирающего Ленина. Сталин сказал: «Есть один вопрос о расширении самого ЦК, вопрос, который несколько раз обсуждался внутри ЦК, и который вызвал одно время серьезные прения. Есть некоторые члены ЦК, которые думают, что следовало бы не расширять, а даже сократить число членов ЦК. Я их мотивов не излагаю: пусть товарищи сами выскажутся. Я вкратце изложу мотивы в пользу расширения ЦК. Нынешнее положение вещей в центральном аппарате нашей партии таково: есть у нас 27 членов ЦК, а внутри ЦК имеется ядро в 10-15 человек, которые до того наловчились в деле руководства политической и хозяйственной работой наших органов, что рискуют превратиться в своего рода жрецов по руководству. Это, может быть, и хорошо, но это имеет и очень опасную сторону: эти товарищи, набравшись большого опыта по руководству, могут заразиться самомнением, замкнуться в себе и оторваться от работы в массах. Ежели некоторые члены ЦК или, скажем, ядро человек в 15 стали такими опытными и так навострились, что в деле выработки указаний в девяти случаях из десяти они не допустят ошибки, то это очень хорошо. Но если они не имеют вокруг себя нового поколения будущих руководителей, тесно связанных с работой на местах, то эти высококвалифицированные люди имеют все шансы закостенеть и оторваться от массы. Во-вторых, то ядро внутри ЦК, которое сильно выросло в деле руководства, становится старым, ему нужна смена (заметим, что самым старшим из этого «ядра» – Сталину и Троцкому было только по 43 года. – А. А.). Вам известно состояние здоровья Владимира Ильича. Вы знаете, что и остальные члены основного ядра ЦК достаточно поизносились. А новой смены еще нет, – вот в чем беда. Создавать руководителей партии очень трудно, для этого нужны годы… Гораздо легче завоевать ту или другую страну при помощи кавалерии тов. Буденного, чем выковать 2-3 руководителей из низов, могущих в будущем стать действительными руководителями страны. И пора подумать о том, чтобы выковать новую смену. Для этого есть одно средство – втянуть в работу ЦК новых, свежих работников и в ходе работы поднять их вверх, поднять наиболее способных и независимых, имеющих головы на плечах» (там же, стр. 60-61).
Это был гимн прямо по адресу «иерархии секретарей партии», рвущихся в «ареопаг» партии, как Сталин называл ЦК.
Председатель Центральной Ревизионной Комиссии Ногин, который на предыдущем съезде так резко критиковал аппарат ЦК, теперь при Сталине нашел его почти идеальным. Он доложил съезду выводы Комиссии о том, что секретариат ЦК теперь работает лучше, «что повело к более правильному разделению труда, установило большую связь между отделами и подотделами, а также укрепило и развило связь аппарата с местами, позволив ему быстрее и полнее учитывать широкий опыт партийных организаций и правильнее реагировать на выдвигаемые жизнью требования» (там же, стр. 74). Уже из этого видно, в какую самодовлеющую силу начал превращаться партийный аппарат.
Прения по докладам Зиновьева и Сталина были интересны тем, как реагируют делегаты на содержание их докладов и как оценивают их места в пирамиде власти. Вл. Косиор назвал доклад Сталина «обстоятельным» по сравнению с докладом Зиновьева, но того и другого обвинил, что они создали внутри партии атмосферу нетерпимости любой критики. Косиор сказал, что резолюция X съезда «о единстве партии» была принята в условиях Кронштадта и кризиса в партии, но сейчас нет ни того, ни другого, «а эта резолюция превратилась в систему управления нашей партии… Сам Зиновьев свидетельствует, что в партии всякого рода группировки отмирают, – зачем нам сейчас этот исключительный закон? А вместе с тем, товарищи, ведь это исключительный закон (Смех, шум). Исключительный закон возведен в систему управления партии. Тов. Зиновьев говорит о коллективном мнении в партии. Но как возможно коллективное мнение (при таком законе)?… Всякое коллективное мнение 3-6 членов партии возводится во фракцию и подвергается этому самому закону… Настоящее единство и предохранение партии от личных трений и влияний, о которых пишет т. Ленин в своей первой статье, возможно будет, когда мы изменим систему и способ подбора руководящих органов нашей партии» (там же, стр. 95).
Ларин критиковал одного только Зиновьева, который оправдывает неправильную политику ссылкой на мудрость партии. В связи с этим он напомнил свою статью «История РКП» в «Правде»: «Я писал: РКП никогда не ошибается, РКП всегда права, РКП обладает в максимальной мере талантом, умом и характером. В промежутке между съездами этими качествами обладает ЦК, а в промежутках между заседаниями пленума и ЦК они принадлежат Политбюро».
Если Зиновьев не нашел никаких недостатков в политике ЦК, «то он поступает так в силу недостатка медицинского образования – лучше замалчивать «дурную болезнь», вместо того, чтобы ее лечить» (там же, стр. 103-104).
Старый рабочий большевик Лутовинов сказал, что «доклад т. Зиновьева привел меня в большое уныние. Откровенно говоря, много нового от доклада т. Зиновьева я лично не ожидал, но все же теплились искорки надежды на то, что т. Зиновьев подойдет поближе к разрешению глубоко всех нас волнующих внутрипартийных вопросов… Зиновьев говорит, что нет группировок, но их загнали в подполье… ЦК, как страус, прячет голову в песок… Если появляются анонимные тезисы, то это лишь потому, что в нашей партии не существует возможности нормальным путем высказывать свои соображения… Если вы
