Москва представлялась Филофею средоточием всего христианского мира, а великий князь московский - царем всех христиан. В его руках сосредоточивается вся полнота не только гражданской, но и духовной власти. Он является 'браздодержателем святых Божиих церквей, свя- тыя православныя христианскыя веры содержателем'. Подчеркивая исключительность возлагаемой на Василия III церковью ответственности, Филофей наставлял его: 'Да аще добро устроиши свое царство - будеши сын света и гражданин вышняго Иерусалима, якоже выше писах ти и ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианьская црьства снидоша в твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти. Уже твое христианьское царство инем не останется...'. Старец предупреждал великого князя против проведения секуляризации церковных монастырских земель, призывая его любить Бога, а не серебро и золото, требовал исправления крестного знамения и т.д. Он лишь мимоходом останавливался на светских обязанностях московского государя - его прежде всего волновало могущество церкви, духовной иерархии.

В целом содержание теории 'Москва - третий Рим' ограничивалось рамками религиозных проблем: идеи этой концепции касались не столько политического могущества Руси, сколько превосходства 'истинного' русского православия. Учение Филофея не могло стать знаменем централизующегося государства, хотя многие положения ее были восприняты Иваном Грозным и особенно царем Алексеем Михайловичем.

Свое настоящее торжество учение Филофея обрело в старообрядчестве, которое признавало псковского старца провозвестником 'правой веры'.

С новой силой интерес к теории 'Москва - третий Рим' вспыхнул в XX в.: идеологи русской православной церкви пытались использовать ее для религиозного обоснования сталинизма.

3. Только иосифлянство полностью отвечало видам московской централизации, политике московских царей. Процесс 'объиосифлянения' церкви, начатый деятельностью волоцкого игумена, принял широкий размах при митрополитах Данииле и Макарии.

а) Даниил (2-я пол. XV в. - 1547) был учеником Иосифа Волоцкого. Благодаря своему тонкому уму, обходительности, он сумел привлечь к себе внимание Василия III, который собственной властью назначил его московским митрополитом, без санкции церковного собора. Прославился решительной борьбой с 'заволжскими старцами'; в частности, ему удалось сокрушить таких выдающихся представителей тогдашней оппозиции, как Вассиан Патрикеев и Максим Грек.

Сохранилось значительное число его 'слов' и посланий. В них ярко изображается моральное состояние высшего общества - боярского сословия. Констатировав приверженность московской аристократии к роскоши, пиршествам, щегольству, автор резко восстает против тех способов, при помощи которых все это достигается. 'И сих ради всех, - пишет он, - многих доходов взыскуем, а аще ти не достанет что, якоже

34

обыкл еси от безумия твоего многа расхода имети, крадеши, насильствуеши, грабиши, ябедничествуеши, заимаваеши и, не имея чем отдати, бегаеши, запираешися, клятвопреступаеши и иная бесчисленная злая содеваеши'. Но страсть к роскоши, мотовству не просто развращает человеческое сердце; она пагубно отражается и на уме его, убивая наклонность к труду, приобретению знаний. 'Всяк ленится учитися художеству, - замечает митрополит в данной связи, - вси бегают рукоделия, вси щапят заниматься торговании, вси поношают земледелателем'.

В рассуждениях Даниила ясно просматривается важная идея: источник познания составляет труд. Где нет труда, нет и знания, нет истины; там пышно процветают невежество, равнодушное отношение к вере.

б) Крупным представителем иосифлянства был митрополит Макарий (1481-1563), с именем которого связано возникновение двух крупнейших литературных памятников XVI в. - 'Четий-Миней' и 'Степенной книги'. В первом из них содержалась систематизация и обработка 'всех книг чтомых', которые 'в Русской земле обретаются'. Расположенные по месяцам, они должны были дать целую энциклопедию знаний, способных остановить 'шатания' нравов и утвердить народ в истинной вере. 'Степенная книга царского родословия' преследовала цель исторического освещения политики объединения русских земель в единое централизованное государство, утверждала и возвеличивала институт единодержавства.

Вся история России излагалась здесь в форме княжеских житий, каждое из которых представлялось в виде 'степени' (ступени) восходящей на небо лестницы, - подобной тем, какие являлись в видениях библейскому патриарху Иакову или святому Иоанну Лествичнику: 'чудесныя же о них повести, их же елику возмогохом изобрести, и сия зде в князе сей степеньми расчинены суть, и граньми объявлены и главаами с титлами сказуемы'. Основываясь на идеях Иосифа Волоцкого о богоутвержденности царской власти, составители 'Степенной книги' приравнивали московских государей к апостолам, объявляли святыми. 'Иже существом телесным равен есть человеком царь, - указывалось в своде, - властию же достойнаго его величества приличен вышнему иже надо всеми Богу; не иметь бо высочайша себе на земле'. Отсюда вытекала необходимость 'исправления' и русской истории. Стремясь восславить всю династию киевско-владимирско- московских князей, Макарий и его редакторы смело вторгались в далекое прошлое, изменяя прежние характеристики действующих лиц или заменяя их совершенно новыми. Так, Владимир Святославич и Владимир Мономах названы в 'Степенной книге' царями. От них высокая титулатура переносится на московских государей: Иван Ш и Василий III - 'государи и самодержцы всея Руси', а Иван IV - 'боговенчанный царь, самодержавный государь'. 'Степенная книга' - обобщение большой идеологической работы, направленной на укрепление русского централизованного государства.

4. Венцом развития теории волоцкого игумена стали воззрения

35

Ивана Грозного (1530-1584), для которого 'Просветитель' Иосифа был настольной книгой. Свою теорию самодержавия московский царь развивал в целом ряде сочинений - различных посланиях, и прежде всего к A.M. Курбскому, а также в духовном завещании своим 'любимым чадцам' - детям.

В полемике с Курбским Иван Грозный на первый план выдвигал вопрос о статусе светской власти. Это обусловливалось позициями беглого боярина, яростно отвергавшего неограниченное самодержавие. Идеал