— У нее была работа, клиент на крючке. Типпи, она собиралась переночевать у Типпи. Какие-то приготовления к свадьбе. Да, она собиралась заехать к Типпи и остаться на ночь. Сейчас я позвоню Типпи, и тогда…

Ева не стала ему мешать, позволила позвонить подруге невесты и выслушать то, что ей было известно заранее: Карлин не звонила и не заезжала. Она наблюдала, не отворачиваясь, как гнев и недоверие на лице Энтони Хэмптона сменяются безнадежным горем.

— Она… она работает. Она на работе. Я могу позвонить ее начальнику, и он…

— Энтони. — Пибоди повторила его имя тем же кротким, участливым голосом.

Его глаза наполнились отчаянной болью.

— Но она не могла умереть. Это неправда. Не может быть, чтобы это было правдой.

— Когда она послала вам эсэмэски?

— Я точно не помню. Вот здесь. — Он протянул Пибоди свой сотовый телефон. — Тут все записано. Вот прямо здесь.

Пибоди взяла мобильник и отошла на два шага, чтобы проверить записи. Ева тем временем подвинула к себе кресло и развернула так, чтобы сесть к нему лицом.

— Мистер Хэмптон, посмотрите на меня. Нам с детективом Пибоди нужна ваша помощь. Карлин нужна ваша помощь. Мы должны найти того, кто убил ее.

— Как она умерла? Как?

— Мы считаем, что ее убил тот, кого она повела осматривать мансарду в Сохо. Вам известно имя клиента?

— Этого не может быть. Это… Это просто нереально.

— Кто был клиентом? — повторила Ева.

— Какой-то богатый бездельник. Какой-то парень из богатой семьи, считающий себя живописцем. Сопляк.

— Вы с ним встречались?

— Нет, но…

— Знаете, как его зовут?

— Наверное, она мне говорила. Я не помню.

— У нее здесь есть записная книжка, ежедневник? Что-нибудь.

— Есть. Она держит одну здесь, другую на работе, а третью носит в сумке. Дотошная до невозможности. В кабинете. — Он пристально вглядывался в лицо Евы, словно цепляясь за ее черты, а иначе слова у него не выговаривались. — Мы с ней делим кабинет. Я работаю дома. Я работаю дома, и она тоже — иногда. Мы поженимся в субботу.

— Вы разрешите нам забрать ее записную книжку?

— Мне все равно.

Ева сделала знак Пибоди.

— Вы не знаете, как этот человек, тот, с кем она встретилась вчера, стал ее клиентом?

— Я точно не знаю. Она несколько недель искала для него подходящее место. Большая рыба. Так она сказала: «Большая рыба». Мансарда в Сохо. Случайно попала на рынок. Она была так взволнована. Сказала, что это как раз то, что ему нужно. Именно то, что он хотел. Комиссионные будут астрономические, но действовать надо быстро. Так она сказала… Где Карлин?

— Теперь мы о ней позаботимся.

Он медленно покачал головой:

— Она не любит, когда о ней заботятся. Она сама о себе заботится. Вы уверены? Вы точно знаете, что это она?

— Да.

Он закрыл лицо руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Заплакал. Ева встала и тихонько отошла в сторону, туда, где ее ждала Пибоди.

— Эсэмэска пришла на его мобильник в четырнадцать десять, а потом еще одна — в восемнадцать часов три минуты.

— Первая пришла, когда он связал ее и насиловал, а вторая, когда она была уже мертва.

— Он знал имя подруги, послал сообщение, предупредил, что она будто бы останется на ночь у подруги, что подтверждает показания Хэмптона. В записной книжке значится встреча с неким Д.П. на вчерашний день в девять тридцать утра по адресу в Сохо. Я перелистала назад, там есть еще парочка.

И первая, судя по всему, встреча в агентстве с Дрю Питтерингом.

Ева вернулась к Энтони и попросила разрешения обыскать вещи Карлин, забрать телефон и записную книжку.

— Кому мы могли бы позвонить, Энтони? — спросила Пибоди, когда они сделали все, что могли. — Позвольте, я позвоню кому-нибудь, кто мог бы с вами побыть.

— Я… моим родителям. Они приехали в город на свадьбу. Они здесь, в гостинице. Они приехали на нашу свадьбу.

Когда они вновь оказались на улице, Пибоди с силой потерла глаза.

— Я знаю, это всегда нелегко — извещать близких, к этому невозможно привыкнуть. Но такое? Один из самых тяжелых случаев в моей практике. Все эти приготовления, все эти вещи кругом валяются… Меня это просто доканало.

Ева решительно, даже с ожесточением оттолкнула от себя эмоции, как и тогда в квартире.

— Хэмптон не узнал фоторобот. Но Дэррину не было нужды выслеживать ее здесь. Сожитель работает дома, стало быть, убить ее здесь — нереально. А вот ее работа — полный простор. Полная возможность завлечь ее в пустующее запертое помещение. Изображаешь из себя богатенького парня, молодого, симпатичного… Можно смело сказать, обворожительного, ставлю все, что угодно. Конечно, она его проверила, таковы правила. Проверила удостоверение, но тут он себя прикрыл.

— Я проверила имя, фото и адрес: такого нет, — покачала головой Пибоди.

— А он уже стер это имя. Но она-то непременно должна была его проверить. Может, что-то осталось на ее компах — здесь или на работе. Конечно, там не будет подлинного адреса, но все-таки… еще одна точка на карте.

— Ты опаздываешь на пресс-конференцию.

— Чтоб они все сдохли, эти журналюги, — пробормотала Ева, привычно вцепившись пальцами в волосы. — Поезжай к ней на работу, возьми все, что только можно.

— А как насчет ее родителей? Их же надо известить… О господи, Даллас, не заставляй меня ехать одну.

— Возьми с собой психолога. И привези ее родителей в Управление. Мне надо поговорить с матерью. — Тут Ева спохватилась, что Пибоди придется ехать в Бруклин и обратно. — Возьми машину. Я на метро доберусь.

— Ладно. Слушай, Даллас, мы не могли это остановить. Мы не могли, — упрямо повторила Пибоди. — У нас ничего не было, мы не могли связать Карлин с Диной. Ничего.

— Он это знал. Он на это рассчитывал. Может, он рассчитывает, что мы и дальше ничего не узнаем, не свяжем их между собой. Это большой прыжок, тут без трамплина не обойтись. Что ж, пусть и дальше так думает. Я дам ему еще больше уверенности.

По дороге к метро Ева позвонила Надин. От проклятых журналюг тоже иногда бывает толк.