Здесь возможны всякие случайности. Могут быть и нежелательные встречи.

— Безусловно, какая-то доля риска остается, — согласился Быстров. — Но постараемся проникнуть в психологию агента. Как только он перейдет линию фронта, ему будет казаться, что на каждом шагу подстерегает опасность. Конечно, он ухватится за знакомство с “полезным” человеком. Ну, а все дальнейшее зависит от смекалки и расторопности нашего оперативного работника…

Чекисты уточнили детали предстоящей операции, распределили обязанности, назначили ответственных лиц. Когда все было решено, генерал Быстров сказал своим помощникам:

— Теперь, товарищи, не теряйте ни минуты. Абверовская лиса пошла в западню. Со дня на день надо ждать появления агентуры. Операцию по приему и проводам вражеских лазутчиков назовем “Гости”. Начинайте подготовку к приему “гостей”. Желаю успеха!

В Сиверском Николая Константиновича поселили в небольшом, хорошо обставленном доме. Одна половина его, две комнаты, предназначалась Никулину и старшине переправочного пункта Спасову, вторую половину занимали немецкие офицеры-разведчики.

— Вот вы и дома, — произнес капитан Фиш. — Подполковник Шиммель велел предоставить вам все необходимое для хорошего отдыха. Вы здесь никакими делами заниматься не будете. Немецкое командование умеет ценить тех, кто помогает великой Германии в ее исторической битве с коммунистами. Вы заслужили отдых, господин Никулин, и пользуйтесь им. Набирайтесь сил, они вам еще понадобятся. Все необходимое получите у господина Спасова. Он у нас занимается хозяйством. Познакомитесь с ним, когда он придет. Будьте здоровы, отдыхайте спокойно.

Капитан Фиш ушел. Николай Константинович чувствовал неодолимую усталость. Ломило спину, поясницу, побаливала голова. Хотелось лечь и уснуть, но надо было дождаться Спасова, познакомиться с ним. Как-никак, а жить придется рядом. Что он за человек?

Никулин понимал, что на переправочном пункте он получает возможность хорошо изучить агентов, которые готовятся к переходу через линию фронта. Для контрразведчика это уже немало. Создавались благоприятные условия для выполнения второй части задания Быстрова: собирать сведения о немецких шпионах, склонять колеблющихся к явке с повинной. Никулин надеялся установить из Сиверского связь с генералом Быстровым, регулярно сообщать ему о заброске немецких разведчиков в тыл советских войск.

Начинать работу следовало со знакомства с теми лицами, которые будут его постоянно окружать. В первую очередь хотелось сблизиться со Спасовым. Может быть, удастся как-то использовать его. Николай Константино­вич понимал, что старшиной переправочного пункта немцы не назначат непроверенного человека. По-видимому, Спасов предан фашистам, они ему верят. Что ж, тем более надо с ним сойтись и перехитрить его.

Никулин, не раздеваясь, прилег на кровать поверх одеяла. Он хотел просто полежать, дать покой натруженным мышцам и перебрать в памяти события последних суток, однако незаметно для себя крепко уснул. Проснулся, почувствовав, что с ноги стаскивают сапог. Осторожно приоткрыв глаз, Николай Константинович увидел рослого светловолосого парня. Тот низко пригнулся над кроватью и осторожно, стараясь не разбудить спящего, тянул за каблук. Никулин отдернул ногу.

— В чем дело? — недовольным тоном спросил он.

— А, проснулся все-таки! — Парень дружески улыбнулся. — Не волнуйся, я не вор, не жулик. Пришел домой — вижу лежишь на койке, ноги свесил и храпишь, что твой трактор на пахоте. Видать, крепко умаялся. Зачем, думаю, мучиться человеку? Дай хоть сапоги сниму. Пусть отдохнет. А вот, видишь, разбудил.

— Ничего. Не беспокойтесь.

— Ну, давай знакомиться, коль свела вместе судьба наша военная. Я — Спасов. А тебя как звать- величать?

— Никулин, Николай Константинович. Рад познакомиться. Мне о вас говорил капитан Фиш.

— Все мы здесь рады знакомству друг с другом, — не то с иронией, не то серьезно ответил Спасов. — Только брось “выкать”. Я привык на “ты”. Тем более, что неизвестно, кто из нас по чинам старше, кто младше.

— А я на особое положение и не претендую. Это ты как-никак начальство. Раз приказываешь — подчиняюсь, — улыбнулся Николай Константинович.

— Хочешь подчиняться — подчиняйся. Только в начальство не лезу, — в тон Никулину ответил Спасов и захлопотал, как гостеприимный хозяин: — Ты как настроен, Николай Константинович, спать или ужинать? Давай перекусим чем бог послал. А завтра уж тебя оформим на полное котловое и вещевое довольствие, как в Красной Армии говорили.

— Перекусить не откажусь.

— Вот и порядок.

Спасов открыл буфет, достал бутылку самогону, хлеб, закуску и пригласил Николая Константиновича к столу. После первой чарки завязался разговор.

— Оттуда пришел? — спросил Спасов.

— Угу.

— Ну и как там? Наступление готовят? Ударят скоро?

— Похоже на то. Силы подтягивают.

— Гм… Конечно, посмотрим. Поживем — увидим.

— Давно здесь? — в свою очередь поинтересовался Никулин.

— Порядком. А что?

— Просто так спросил.

Они просидели весь вечер за столом, говорили о том о сем, прощупывали друг друга. Каждый хотел узнать о собеседнике побольше и в то же время не рассказывать о себе. Разговор явно не клеился.

Наконец Спасов встал из-за стола и зевнул:

— Ну, ладно, спать пора. Хватит в прятки играть, словно дети малые. Еще обнюхаемся, придет время. Побережем наши нервы. Ложись, что ли, Николай Констан­тинович, или как там тебя?

…Прошло два дня. Никто не интересовался Никулиным, никто его не тревожил. Спасов днем отсутствовал. Он появлялся лишь к вечеру и начинал вспоминать свою довоенную жизнь. Трудно было понять — тосковал ли он по прошлому, желал ли вернуть то, что минуло, или был доволен, что все переменилось. Никулин больше молчал, слушал. “Обнюхивание” шло медленно.

На третий день Николая Константиновича вызвали к начальнику переправочного пункта. В кабинете капитана Фиша его встретил подполковник Рудольф.

— С благополучным возвращением, господин Нику­лин, — приветливо произнес Рудольф. — Рад вас видеть в добром здравии и, надеюсь, прекрасном настроении.

Николай Константинович заметил, что Рудольф повышен в чине.

— Рад и я, господин подполковник. Разрешите и мне поздравить вас с новым званием. — И Никулин первым протянул Рудольфу руку.

Брови подполковника изумленно взметнулись. Рудольф не ожидал такого поступка. Он помнил Никулина по Гуцаловскому лагерю и Валкской разведшколе как человека скромного, умеющего соблюдать такт в обращении с начальством. А тут такая фамильярность… Как будто они равны — этот безвестный Никулин и он, барон фон Ризе! После секундного колебания Рудольф все же коснулся пальцами ладони Николая Константиновича. Что поделаешь, этот русский добился большого успеха, с ним придется работать, и надо его расположить к себе. Стараясь показать, что ему приятна встреча с Никулиным, Рудольф предложил агенту сесть рядом с собой. Предстояла длительная беседа.

Когда Никулин уселся, Рудольф достал портсигар, протянул ему.

— Благодарю вас. — Николай Константинович взял сигарету.