— Кто придурок? Пять минут. Смотри, Генри, вон твоя невеста, — говорит Бобби, показывая пальцем на Грейс, которая только что вышла к себе на веранду. — Иди хоть «привет» ей скажи, что ли.
С этими словами он бросает пакет в мусорную корзину, затем берет у мамаши телефон, чтобы пошептать всякую сладкую чушь на ушко девушке, живущей от него через стенку. А в это время в доме у него за спиной, равно как и в каком-нибудь таком же доме на улице Святого Патрика или ей подобной, полным ходом идут приготовления к свадьбе.
Грейс Макклейн вышла из дома, и на ней нет ничего, кроме просторной зеленой футболки «Иглз». Да славится имя Твое! Волосы в беспорядке, темные круги под глазами. Зевает. Закуривает сигарету и спускается по ступенькам к нам.
— Как дела, красавчик Хэнк Тухи? — здоровается она.
— Все отлично, Грейс Макклейн Великолепная, а у тебя как?
— Да тоже не жалуюсь. Миссис Джеймс что, и вправду отлупила Бобби Джеймса пакетом с собачьим дерьмом?
— Совершенно верно, — подтверждаю я, улыбаясь.
— Это еще что, — говорит она, — на прошлой неделе она ему о голову дыню разбила.
— Знаю, я тоже там был, — говорю я. — Выглядишь просто потрясающе.
— Да брось ты, я же только что встала, — говорит она. — Хотя, с другой стороны, хули с двинутым спорить?
— Точно.
И мы с ней широко улыбаемся со счастливым сознанием того, что вот сейчас стоим и просто колемся друг над дружкой, всего каких-то полдня спустя после поцелуя при луне.
— Хэнк, что с тобой стряслось вчера после драки? — спрашивает она.
— Домой пошел, — отвечаю я.
— Значит, до приезда копов с лавки все-таки слез?
— He-а, так и стоял как вкопанный, пока копы и «скорые» не приехали.
— «Скорые»? Сразу несколько? А ты этих, из Фиштауна, потом не видел?
— Давай не будем сейчас про эту фигню, — вроде как испуганно говорю я.
— О’кей, нет — так нет, — говорит она, и ее глаза сразу теплеют.
— А до того разве не здорово было? — спрашиваю я у нее.
В ответ она ухмыляется и выпускает дым.
— Да, здорово в «Свободу» поиграли.
— А как насчет того, что было в промежутке между «Свободой» и спортплощадкой?
— Ты про баскетбол?
— Да нет, про то, как мы сосались за баками, глупышка, — говорю я.
Гарри и Арчи протестующе вскрикивают
— Хэнк, какого хрена. Нельзя при друзьях поскромнее?
— Скромность тебе не идет, — говорю я.
— Да, ты прав, — соглашается Грейс, щелчком отправляя бычок в Гарри: тот с отвращением передергивает плечами. — Почему ты никогда мне не звонишь? — спрашивает она, кивая головой в сторону Джеймси и Марджи, которые общаются друг с дружкой по телефону, сидя на соседних верандах на расстоянии вытянутой руки.
— Да мне как-то привычней работать мальчиком по вызову, — объясняю я.
— По вызову, значит, — смеется Грейс. — Доктор Тухи. Медсестра О’Дрейн, медсестра Карран.
— Ты кого это медсестрой назвала, ты, психбольная? — возмущается Арчи в ответ.
— Я бы поработал медбратом. Они очень прилично зарабатывают. О господи, опять они за свое, — говорит Гарри, имея в виду Бобби и Марджи, которые сосутся, перегнувшись друг к другу через перила, не отнимая от уха телефонных трубок, покуда на верандах одновременно не появляются их матери. Миссис Мерфи затаскивает Марджи за ухо обратно в дом. А миссис Джеймс отбирает у Бобби телефон и пинками сгоняет его вниз по лестнице. Он возвращается к нам.
— Я буду звонить в службу защиты прав детей, — кричит он ей через плечо.
— Мне кажется или у тебя футболка воняет собачьим дерьмом? — спрашивает у него Грейс.
Мы все прыскаем со смеху, все, за исключением Бобби Джеймса.
— Ты свою понюхай, Макклейн, — говорит он. — Ого, Генри, по-моему, твой папаня в конце квартала что-то с кем-то не поделил.
На веранде у Куни Фрэнсис Младший лается с кем-то внутри и показывает средний палец в распахнутую дверь. Выходит миссис Куни, кладет ему руки на грудь и толкает его вниз по ступенькам, а он все показывает палец и что-то кричит. Наконец он уходит прочь, направляясь в сторону «Пола Донохью». Чуть только он отошел, на веранду выходит Ральф Куни и застывает, прямой как столб. Минуту-другую миссис Куни что-то шипит ему прямо в лицо, затем отправляет его обратно в дом, а сама бросается вслед за Фрэнсисом Младшим в сторону Ав.
— Очнись, Хэнк, — говорит Грейс, щелкая пальцами у меня перед носом.
— Что? — переспрашиваю я.
— Просто ты уставился в одну точку и стоял как вкопанный.
— Разве?
— Так и есть. Похоже, старик тебя расстраивает.
— В самом деле? — говорю я.
— Ага. Но ты ему этого не позволяй, — мягко, но уверенно говорит она мне.
— Не буду, — отвечаю я, и сам про себя знаю, что и правда не буду, и от этого люблю ее еще сильнее, и делается легче на душе.
— Вот и прекрасно. Ладно, так какие у тебя сегодня планы перед тем, как идти на свадьбу?
— Да так, то да се, — отвечаю я с улыбкой.
— То да се. Что ж, тогда шевелись скорей. Не буду тебя задерживать, — говорит она и тушит сигарету о перила, потом разворачивается и, покачивая головой, а заодно и задницей, возвращается в дом.
Полцарства за передышку моему члену.
Фрэнсис Тухи ругается с Донной Куни на углу Ав и Святого Патрика, а мы с Бобби, Гарри и Арчи следим за ними из-за угла. Мы заметили их по пути в ювелирный Дивайни и тут же юркнули обратно на Святого Патрика.
— Донна, пойми, я правда не хотел его обзывать, — говорит Фрэнсис Младший, — но что еще, по- твоему, мне оставалось делать? Он бы так и продолжал нас караулить. Он же без тормозов. Что, если возьмет да и расскажет обо всем твоему мужу?
— Ничего он ему не расскажет, Фрэн, — возражает миссис Куни.
— А что, если да? Что, если уже рассказал? — причитает Фрэнсис Младший.
— Тогда нас бы обоих с тобой уже давно на свете не было, — трезво отвечает ему она.
— Спасибо, утешила. Твой чокнутый сынок постоянно шпионит за нами, а муж как узнает — так сразу убьет.
— Да брось, Фрэн. У тебя и со своим сыном проблем хватает. А жена твоя… скорее она нас убьет, чем мой муж.
— Мой сын не такой, — говорит Фрэнсис Младший. — Даже и сравнивать нечего. Мой был счастлив, и все у него было хорошо, пока девушка не погибла. А твой всегда был того, с приветом.
За последней фразой следует пощечина, затем небольшая пауза.
— Донна. Извини. Пожалуйста, — говорит он. — Я совсем не то имел в виду.
— Он вконец запутался, потому и злится, — говорит она. — Пора уже завязывать с такой жизнью и перестать ото всех прятаться. И без того все, кроме Берни, давно обо всем знают. Давай хоть здесь поступим правильно и признаем, что так оно и есть.
— Что? — переспрашивает он в ужасе. — Ты что — шутишь?
— Нет. Я хочу, чтобы мы с тобой перестали скрываться и открыто всем сказали о своих чувствах.
— Постой, Донна, ты вообще сейчас про что? Это какие такие еще
