Пошел волк с жалобой; приходит ко Христу и говорит: «Господи! кобыла чуть-чуть не убила меня до? смерти!» — «Ступай, съешь барана». Волк побежал к барану; прибежал и говорит: «Баран! я тебя съем, Господь приказал». — «Пожалуй, съешь! да ты стань под горою да разинь свою пасть, а я стану на горе, разбегусь, так прямо к тебе в рот и вскочу!» Волк стал под горою и разинул пасть; а баран как разбежится с горы, да как ударит его своим бараньим лбом: бац! Сшиб волка с ног, да сам и ушел. Волк встал, глядит на все стороны: нет барана.

Опять отправился с жалобой; приходит ко Христу и говорит: «Господи! и баран меня обманул; чуть- чуть совсем не убил!» — «Поди, — сказал Христос, — съешь портнаго». Побежал волк; попадается ему навстречу портной. «Портной! я тебя съем, Господь приказал». — «Погоди, дай хоть с родными проститься». — «Нет, и с родными не дам проститься». — «Ну, что делать! так и быть, съешь. Дай только я тебя смеряю: влезу ли еще в тебя-то?» — «Смеряй!» — говорит волк. Портной зашел сзади, схватил волка за хвост, завил хвост за руку, и давай серого утюжить (бить). Волк бился-бился, рвался-рвался, оторвал хвост, да давай Бог ноги. Бежит что есть силы, а навстречу ему семь волков. «Постой! — говорят, — что ты, серой, без хвоста?» — «Портной оторвал». — «Где портной?» — «Вон идет по дороге». — «Давай нагонять его» — и пустились за портным. Портной услышал погоню, видит — что дело плохо, взобрался поскорей на дерево, на самый верх, и сидит. Вот волки прибежали и говорят: «Станем, братцы, доставать портнаго; ты, кургузой (безхвостый), ложись под-исподь, а мы на тебя, да друг на дружку уставимся, — авось достанем!» Кургузой лёг на?земь, на него стал волк, на того другой, на другаго третий, все выше и выше; уж последний влезает. Видит портной беду неминучую: вот-вот достанут! и закричал сверху: «Ну, уж никому так не достанется, как кургузому!» Кургузой как выскочит из-под низу да бежать! Все семеро волков попадали наземь, да за ним вдогонку; нагнали и ну его рвать, только клочья летят. А портной слез с дерева и пошел домой.

(Из собрания В. И. Даля).

Примечание к № 32. См. «Народные русские сказки», вып. IV, с. 44—47, 155—158, и легенду о. бедной вдове (№ 3).

В сказке «О Георгии Храбром и о волке», записанной казаком Луганским, волк обращается с своими просьбами к этому святому. Георгий Храбрый между простолюдинами почитается покровителем стад и начальником волков, которым раздает приказания: где и чем кормиться. Народные поговорки говорят: «Св. Юрий коров запасает», «Егорий да Влас всему богатству глаз», «Что у волка в зубах, то Егорий дал». Существует поверье, что волк ни одной твари не задавит без Божьего дозволения. Под Юрьев день, и осенью, и весною в Курской губернии ничего не работают из шерсти, опасаясь, чтобы волки не поели за то овец [167]. От одного поселянина слышали мы такой рассказ:

Пасли два пастуха овечье стадо; захотелось одному водицы испить, и пошел он через лес к колодцу. Шел, шел и увидел большой, ветвистый дуб, а под ним трава вся примята и выбита. «Дай посмотрю, что тут делается», — сказал пастух и влез на самую верхушку дерева. Глядь — едет Св. Георгий, а в след за ним бежит многое множество волков. Остановился Георгий у самаго дуба; начал рассылать волков в разныя стороны, и наказывает всякому, чем и где пропитаться. Всех разослал; собирается уж ехать; на ту пору тащится хромой волк и спрашивает: «А мне-то что ж?» Егорий говорит: «А тебе вон на дубу сидит!» Волк день ждал, и два ждал, чтобы пастух слез с дерева, так и не дождался; отошел подальше и схоронился за куст. Пастух огляделся, спустился с дуба — и бежать! А волк как выскочит из-за куста: схватил его и тут же съел.

Жил да был себе старик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было; вот они поехали в лес, набрали жолудей, привезли домой и начали есть. Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один жолудь в подполье. Пустил жолудь росток и в небольшое время дорос до? полу. Старуха заприметила и говорит: «Старик! надобно пол-та прорубить; пускай дуб ростет выше; как выростет, не станем в лес за жолудями ездить, станем в избе рвать». Старик прорубил пол; деревцо росло-росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял; дерево все ростет да ростет, и доросло до самаго неба. Не стало у старика со старухой жолудей, взял он мешок и полез на дуб. Лез-лез, и взобрался на небо [168]. Ходил-ходил по небу, увидал: сидит кочеток — золотой гребенёк, маслена головка, и стоят жорновцы [169]. Вот старик-ат долго не думал, захватил с собою и кочетка и жорновцы и спустился в избу. Спустился и говорит: «Как нам, старуха, быть, что нам есть?» — «Постой, — молвила старуха, — я попробую жорновцы». Взяла жорновцы и стала молоть: ан блин да пирог, блин да пирог! что ни повернет — все блин да пирог! И накормила старика.

Ехал мимо какой-то барин, и заехал к старику со старушкой в хату. «Нет ли, — спрашивает, — чего- нибудь поесть?» Старуха говорит: «Чего тебе, родимой, дать поесть, разве блинов?» Взяла жорновцы и намолола: нападали блинки да пирожки. Проезжий поел и говорит: «Продай мне, бабушка, твои жорновцы». — «Нет, — говорит старушка, — продать нельзя». Он взял да и украл у ней жорновцы. Как уведали старик со старушкою, что украдены жорновцы, стали горе горевать. «Постой, — говорит кочеток — золотой гребенёк, — я полечу, догоню!» Прилетел он к боярским хоромам, сел на ворота и кричит: «Кукуреку! боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые! Боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые!» Как услыхал барин, сейчас приказывает: «Эй, малой! возьми — брось его в воду». Поймали кочетка, бросили в колодезь; он и стал приговаривать: «Носик, носик! пей воду; ротик, ротик! пей воду» — и выпил всю воду. Выпил всю воду и полетел к боярским хоромам; уселся на балкон и опять кричит: «Кукуреку! боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые! боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые!» Барин велел повару бросить его в горячую печь. Поймали кочетка, бросили в горячую печь — прямо в огонь; он и стал приговаривать: «Носик, носик! лей воду; ротик, ротик! лей воду» — и залил весь жар в печи. Вспорхнул, влетел в боярскую горницу и опять кричит: «Кукуреку! боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые! боярин, боярин! отдай наши жорновцы золотые, голубые!» Гости услыхали это и побе?гли и?з дому, а хозяин побег догонять их; кочеток — золотой гребенёк схватил жорновцы, да и улетел с ними.

(Записана А. Н. Афанасьевым в Воронежском уезде).

Примечание к № 33. Сличи с началом сказки «Лиса-лекарка» (Народные русские сказки, вып. IV, № 7) и с рассказом, помещенным в Volkslieder der Wenden in der Ober- und Nieder-Lausitz (ч. 2, с. 175—176) о бедняке, у которого было много детей: вырос дуб до самого неба; бедный мужик влез на верхушку и давай стучаться. «Посмотри, — сказал Господь апостолу Петру, — кто сюда стучится?» — «Кто там?» — спросил св. Петр. — «Я, бедный человек, у которого много детей». Апостол Петр дал ему два хлеба. В другой раз мужик выпросил себе булку; а в третий раз был прогнан палкою. — Чудесные жорновки, которые дают своему хозяину сколько угодно блинов и пирогов, напоминают собой сказочную скатерть- самобранку (Tuch deck dich). Норвежская сказка упоминает о такой же мельнице:

В старое время было два брата: богатый и бедный. Наступал празник Рождества Христова; у бедного не было ни куска мяса, ни хлеба в доме; он пошел к брату и стал просить у него ради Христа. Богатый не очень обрадовался такому посещению. «Сделай то, что прикажу тебе, — сказал он, — и я тебе дам целый окорок». — «Хорошо», — отвечал бедный. Тогда богатый бросил ему окорок и сказал: «Возьми и убирайся к черту». — «Я обещал, должен и выполнить», — подумал бедняк, взял окорок и пошел в ад. Целый день шел он, и наконец увидал старика с длинною белою бородою. «Здесь ли дорога в ад?» — «Здесь. Только послушай: когда ты прийдешь туда, все черти и большие и малые станут покупать у тебя окорок; но ты не отдавай его за деньги, а проси в обмен старую ручную мельницу, что у дверей стоит». Бедный послушался и получил мельницу. Воротясь домой, он поставил ее на стол, и приказал молоть: все, что только он ей приказывал, сейчас же давала чудесная мельница. Узнал о том богатый, пришел торговать мельницу, и купил ее за 300 талеров. Принес домой, и говорит жене: «Ступай в поле убирать сено, а я обед приготовлю». Жена ушла, а муж поставил мельницу на стол и приказывает, чтоб молола сельдь и молочный суп. Начала мельница молоть сельдь и молочный суп: наполнила все чашки, чугуны, кадки; уж и подставлять нечего, а она все мелет. Как ни останавливал ее богатый, как ни трудился, — ничего не мог сделать; затопила она всю избу, запрудила целой двор и потекло молоко с сельдями в открытое поле.