дополняют и разъясняют друг друга, так что из сопоставления всех их показаний слагается точная и полная история этого происшествия.

Петр находился во время суда над Господом, сначала у Анны, а потом у Каиафы, в одном и том же внутреннем дворе первосвященнического дома, куда его ввела привратница по просьбе св. Иоанна, знакомого первосвященнику. То, что это был один и тот же двор общего первосвященнического дома, в разных отделениях которого жили оба первосвященника Анна и Каиафа, устраняет кажущееся противоречие между повествованиями Евангелиста Иоанна, с одной стороны, и тремя другими Евангелистами, с другой стороны. Св. Иоанн представляет отречения начавшимися во дворе Анны и там же окончившимися, а прочие три Евангелиста, совсем не упоминающие о допросе Господа у Анны, излагают дело так, как будто все три отречения происходили на дворе первосвященника Каиафы. Ясно, что это был один и тот же общий двор. Когда при содействии Иоанна, который был знаком первосвященнику, Петр вошел во двор первосвященника, вводившая его привратница, по св. Иоанну, сказала ему: «И ты не из учеников Этого Человека?» Петр отвечал: «Нет», и стал к огню, который был разведен ради непогоды и холода.

Однако служанка не оставила его в покое и, по св. Марку (14:67), всмотревшись в его лицо, освещенное огнем, утвердительно сказала: «И ты был с Иисусом Назарянином», а также и другим говорила: «Этот из них» (Лук. 22:36). Тогда Петр продолжал то же отречение, говоря: «Не знаю Его» (Лук. 22:57), «Не знаю и не понимаю, что ты говоришь» (Марк. 14:68 и Матф. 26:70). Так совершилось первое отречение, начавшееся у ворот и кончившееся у огня. Как свидетельствует св. Марк, Петр, желая, видимо, избавиться от неотвязчивой привратницы, ушел от огня в переднюю часть двора, на преддверие, к воротам, чтобы в случае нужды бежать. Так прошло не малое время. Снова увидев его, все та же служанка (Марк. 14:69) стала говорить стоявшим тут: «Этот из них». К ней присоединилась и другая служанка (Матфея 26:71), тоже говорившая: «И этот был с Иисусом Назореем». Еще кто-то обратился к Петру: «И ты из них» (Лук. 22:58). Петр снова переменил место и опять стал у огня, но и тут некоторые (Иоан. 18:25) начали говорить: «Не из учеников ли Его и ты?» Он же отрекся, ответив: «Нет!» Это было второе отречение, происшедшее как раз в то время, когда Иисуса от Анны вели в Каиафе, как можно думать на основании 24 и 25 ст. 18 гл. от Иоанна. После второго отречения прошло около часа (Лук. 22:59).

Приближался утренний рассвет, и с ним обычное «Пение петухов» (Марк. 13:35). Оканчивался суд над Господом у первосвященника Каиафы. Тогда один из рабов, родственник Малха, которому Петр отсек ухо, сказал Петру: «Не я ли видел Тебя с Ним в саду?» (Иоан. 18:26), а другой добавил: «И сей с Ним был, ибо галилеянин есть, (Лук. 22:59), и вслед за тем многие начали говорить: «Точно ты из них; ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно» (Марк. 14:70), «И речь твоя обличает тебя» (Матф. 73). На Петра напал страх, и он начал «Божиться и клясться, что не знает Человека Сего. Тогда петух запел во второй раз», как свидетельствует св. Марк, несомненно со слов самого Петра (Марк. 14:71-72). В первый же раз петух запел, по свидетельству св. Марка, после первого отречения (ст. 68). «Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра: и Петр вспомнил слово Господа — и вышед вон, плакал горько» (Лук. 22:61-62). Так совершилось третье отречение, которое, видимо, совпало с моментом, когда Господа, уже осужденного и подвергнутого поруганиям и избиениям, вывели из дома Каиафы во двор, где Он под стражей должен был ожидать утра (Лук. 63-65) и нового, уже официального заседания синедриона, на котором был вынесен формальный приговор. От пения петуха и взгляда, брошенного на него Господом, в душе Петра возникло жгучее, горькое раскаяние: он бежит от места своего падения наружу и горько его оплакивает.

Об этом втором, уже официальном собрании синедриона, лишь кратко в одном стихе упоминают Евангелисты Матфей и Марк; подробнее говорит о нем св. Лука. Это собрание было созвано лишь для соблюдения формы внешней законности смертного приговора, вынесенного Иисусу на ночном заседании. В Талмуде, где собраны все древние еврейские узаконения, сказано, что в уголовных делах окончательное произнесение приговора должно следовать не ранее, как на другой день после начала суда. Но ни Каиафа, ни синедрион, конечно, не хотели откладывать окончательное осуждение Иисуса на время после праздника Пасхи. Поэтому они спешили соблюсти хотя бы форму вторичного суда. И синедрион собрался рано на рассвете, на этот раз в еще более многочисленном составе (к нему присоединились книжники, как говорит об этом св. Лука 22:66), и притом уже не в доме Каиафы, а в помещении синедриона, куда и повели Иисуса, проведшего все время до рассвета на первосвященническом дворе, в поруганиях со стороны стражи и первосвященнических слуг.

Господа ввели в заседание синедриона и снова спрашивали: «Ты ли Христос?», отчасти потому, что были новые члены, которые не присутствовали при ночном сборище, отчасти, может быть, потому, что надеялись услышать от Господа еще что-нибудь новое. Прежде чем прямо отвечать на этот вопрос, Господь обличает их, показывая, что Ему, как Сердцеведцу, известны помышления их. Суд был созван только ради формы: Участь Господа все равно была уже предрешена, что бы Он ни говорил. Поэтому Господь отвечал: «Если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете Мне отвечать и не отпустите Мене»,  то есть, говорить Мне бесполезно: если бы Я спросил вас о том, что могло бы вести к разъяснению дела о Моем мессианском достоинстве и к разъяснению вашего ослепления, вы все равно не станете Мне отвечать и не дадите Мне возможности оправдаться перед вами и быть отпущенным на свободу: но знайте, что после всего того, чему подобает совершиться благодаря вашей злобе, вы увидите Меня не иначе, как во славе Отца Моего: «Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией.»

— «И так Ты Сын Божий?» — снова настойчиво спросили они, и Господь формально подтверждает это, ответив: «Вы говорите, что Я!» По иудейскому судебному протоколу такой ответ означал твердое и решительное «Да! — Я Сын Божий». Довольные тем, что Иисус открыто объявил Себя Сыном Божиим и таким образом дал им право обвинить Его в богохульстве, члены синедриона объявляют уже не нужным дальнейшее расследование дела и выносят ему смертный приговор. На практике же они не смели никого предавать смерти. Поэтому за подтверждением смертного приговора они должны были получить согласие римского правителя Пилата Понтийского.

Только один Евангелист Матфей рассказывает нам о дальнейшей участи Иуды предателя. «Видев Иуда,