не существует сигнала, который указал бы ей, как кому-то со стороны связаться с вами.

Но после того, как присоединился Майк, проблема отпала. У меня в мастерской было почти всё, что нужно. Кое-какую мелочь купил, кое-какую стырил. Просверлил дырочку из мастерской в телефонный отсек и еще одну – к Ваечке в комнату. Метровой толщины дикий камень, но лазерный луч толщиной с карандашик работает в темпе. Законный телефон я распотрошил, врезал индуктивную связь в разрыв и замаскировал. Осталось пристроить у Ваечки в комнате и у меня наушники и динамик плюс контурочки повышенной несущей частоты, плюс оконечные преобразователи в нормальную, чтобы не мешать законному телефону Дэвисов.

Вся проблема была в том, чтобы при этом деле не попасться на глаза, но Мама с этим управилась.

Остальное заделал Майк. Безо всякого наборного аппарата, напрямую. Набором «MYCROFTXXX» я теперь пользовался, только когда звонил с какого-нибудь другого аппарата. А мою мастерскую и Ваечкину комнату Майк слушал всю дорогу. Если слышал, что я или она окликаем: «Майк!», отзывался, на остальные голоса не реагировал. Голоса ведь индивидуальны, он различал их, как отпечатки пальцев, и ни разу не ошибся.

Я прошелся по мелочам: поставил звукоизоляцию на Ваечкин входной люк, такую же, как на входной люк своей мастерской, переключатель – врубать ее и мой аппараты вместе и по очереди – и сигнализацию, чтобы мне знать, одна она у себя и задраен ли вход, а ей – то же самое знать про меня. Всё это прибавило безопасности средствам сообщения между Ваечкой, мною и Майком и обеспечило возможность устраивать хурал по телефону между всеми нами сразу, включая профа. А профа Майк мог вызвать, куда бы он ни двинул. Проф мог откликнуться или сам позвонить по любому частному телефону. И мы с Ваечкой могли его сыскать в любой момент. И очень следили, чтобы Майк записывал каждый наш шаг.

По моему контрабандному телефону, хоть он и не имел кнопочного набора, можно было вызвать любой номер на Луне. Скажи только Майку, попроси связь «по Шерлоку» с таким-то. Ведь у него все списки налицо, и номер он сыщет быстрее, чем я.

Мы начали в натуре понимать неограниченные возможности телефонной сети, причем, когда она за нас. Я взял у Майка еще один номерок из неиспользуемых – для Мамы, чтобы она могла звякнуть Майку, если понадобится достать меня. Она сделалась с Майком по корешам, всю дорогу думая, что он человек. На всю нашу семью распространилось. Однажды возвращаюсь домой, а Сидра говорит: «Манни, дорогой, звонил твой друг, у которого такой приятный голос. Майк Холмс. Хотел, чтобы ты ему звякнул». Я говорю, мол, спасибо, бусде, а она вдруг заявляет: «Ман, а когда ты его к нам пообедать позовешь? По-моему, приятнейший человек».

У него, говорю, изо рта дурно пахнет, он весь в шерсти по-страшному и женщин не выносит.

Она в ответ грубое слово мне кинула, благо Мамы поблизости не было. Просто, говорит, боишься, что я его увижу и уйду к нему. Я взял ее за плечико и объяснил, что к чему. Потом рассказал об этом Майку и профу. Майк после этого только пуще ухаживать начал за моими домашними, а проф в задумчивость впал.

Я начал учиться приемам конспирации и оценил взгляд профа насчет того, что революция может сойти за искусство. Не забывал (и даже сомнению не подвергал) Майкове предсказание про семь лет до катастрофы на Луне. Но всерьез о том не думал, начисто увлекся разными не по делу красивыми штучками.

Проф с самого начала твердил, что самое главное в конспирации – это связь и надежность, причем они друг с дружкой в раздрипе: чем теснее связь, тем больше риск, что раскроют; чем жестче надежность, тем медленней работает связь вплоть до паралича организации. И объяснял, что система ячеек – это компромисс.

Насчет системы ячеек я соглашался, что она нужна ради ограничить потери от шпиков. Даже Ваечка признала, что организация без внутреннего разделения работать не может. У нее на глазах был пример, как сгнило от стукачей прежнее подполье.

Но не во ндрав мне была путаная связь системы ячеек. В чистом виде древний эрзлинский динозавр, той еще длины: пока дойдет от головы до хвоста или обратно, им уже пообедали.

Потолковали с Майком.

И списали в утиль многосвязную сеть каналов, которой я профа достал. Ячейки мы сохранили, но связь и надежность построили на офонарительных возможностях нашего чудо-юдо мудрачка.

Что касаемо связи, мы приняли троичное древо «партийных кличек»:

Председатель – гаспадин Адам Селена (Майк). Исполком: «Борк» (я), «Бетти» (Ваечка), «Билл» (проф).

Ячейка Борка: «Цисси» (Мама), «Царев», «Цой».

Ячейка Бетти: «Цадик» (Грег), «Цецилия» (Сидра), «Цейц».

Ячейка Билла: «Цорн» (Финн Нильсен), «Церера», «Циммерман», —

и тэ дэ. «Джордж» с седьмого уровня вел «Харберта», «Хенри» и «Халли». Со временем нам понадобились все 2187 имен на «X», но мы допетрили поручить это дело Майку, который их частично сыскал, а частично выдумал. Каждому новенькому давали кличку и номер телефона для экстренной связи. И этот номер не через систему внутренних контактов, а напрямую соединял его с «Адамом Селеной», то есть с Майком.

Что касаемо надежности, она держалась на двойном принципе: а) на человека ни в чем не полагаться, и б) на Майка полагаться во всём.

Насчет «а)» в натуре мрачно, но не поспоришь. Химией всякой и другими неаппетитными способами любого запросто расколют. Самоубийство, другой защиты нет, а оно может быть невозможно. Да, есть способ насчет ампулы с ядом в дырявом зубе, это книжная классика, причем почти безотказно. И проф позаботился, чтобы мы с Ваечкой были снабжены. Так и не знаю, что он там подсуропил нам в виде последнего друга, а поскольку я своим не воспользовался, подробно излагать ни к чему. И не убежден, что мог бы покончить с собой, я не из великомучеников.

А вот Майку и самоубийство было ни к чему, и химия до фени, и боли он не чувствовал. Он держал всё касаемо нас в отдельном банке памяти под паролем, запрограммированным только на наши три голоса, а поскольку плоть слаба, мы добавили пароль, которым каждый мог в случае чего голоса двух других запретить. Поскольку я лучший наладчик на Луне, можете поверить, что этот запрет Майк не мог снять, один раз услышав. А сила была в том, что никому в голову не пришло бы спросить у шеф-компьютера про этот файл, потому что никто не знал, что он в натуре имеет место, и не улавливал, что Майк существует как Майк. Какой вам еще надежности надо?

Риск был, не без того. А вдруг эта прорезавшись машина начнет выдавать финты ушами. У Майка всю дорогу в запасе были непредвидимые возможности. Не исключено, что он мог бы допетрить, как обойти все запреты. Если бы захотел.

Но он в элементе не захотел бы. Со мной он был по корешам, причем как с самым первым и старшим другом. Проф ему был во ндрав. А Ваечку он, по моему, обожал. Нет-нет секс здесь ни при чем. Ваечку нельзя было не любить и они оба четко усекли это сходу.

Майку я доверял. В этой жизни не избежать на что-то ставить. На Майка я поставил бы.

И мы построили надежность на доверии к Майку во всём, в то время как каждый из нас троих знал только то, что следовало. Возьмем, например, помянутое древо кличек и телефонных номеров. Я знал только часть кличек наших людей и тройку, которая непосредственно подлежала мне. С меня было достаточно. Майк присваивал клички всем, каждому давал номер телефона для экстренной связи, хранил у себя списки, где рядом с кличками приводились настоящие имена. Скажем, некий «Дэниэл» (которого я знать не знал, понимал только, что он тремя уровнями ниже меня) привлек некоего Фрица Шульца. «Дэниэл» сообщал об этом нам наверх, но никакого имени не называл. Адам Селена звонил «Дэниэлу», присваивал новичку кличку, скажем, «Эмбрук», потом звонил Шульцу по номеру, полученному от «Дэниэла», сообщал его кличку и давал номер телефона для экстренной связи, причем каждому новичку особый.

Даже шеф тройки «Эмбрука» не знал этого номера. Чего не знаешь, того не выдашь. Ни под химией, ни под пыткой, ни под чем и ни в какую. Ни просто по халатности.

Предположим, мне понадобился «камрад Эмбрук». Я понятия не имею, кто он. Может, он в Лун-