тот толще. Да он ещё и с обручальным кольцом был. Ты только представь, он же чей-то муж. Я еще тогда подумала, что живу одна, и не надо никого. Если мне сильно приспичит, то я себе хорошего мужика найду и не разочаруюсь. А так каждую ночь такой французский карандаш рядом без толку лежать будет. Что хорошего-то? Лапы поднимет и кричит, как будто он у него надломился. Так его ещё обстирывать надо, кормить, с работы встречать и слушать то, что у него произошло за день. Получается, вроде с мужиком живёшь, а мужика и не чувствуешь. Этот-то хоть не такой?

Валентина кивнула в сторону Жана, чем вогнала меня в краску.

– Валя! Как тебе не стыдно!

– Да я уже сто лет Валя. А почему мне должно быть стыдно? Мы все взрослые люди. Я просто хотела узнать, у всех французов с карандаш или встречается поприличнее.

– Я не отвечаю на подобные вопросы, потому что это слишком интимно.

– Да ладно тебе. В наше время вообще интимных вещей не бывает. Сейчас по телевизору только про это и говорят, а все газеты сексуальными письмами и голыми девицами напичканы.

– У Жана всё в порядке, – произнесла я ледяным голосом и покраснела ещё больше.

– Ну и слава богу. Значит, мне просто не повезло, – успокоилась Валентина и перевела разговор на другую тему: – Куда мы сейчас твоего француза повезём?

– В отель.

– В таком виде?

– Какая разница в каком. Его нужно срочно, первым же самолётом, отправить в Москву, а там пусть летит в Париж.

– Он же у тебя самолётов боится!

– Мне кажется, что после всего, что он пере – жил, он уже вряд ли будет вообще чего-либо бояться.

– Ты права. В таком состоянии его можно смело сажать на что угодно. Ты побудь пока здесь, а я машину сюда подгоню. Я её специально на своей даче бросила и не стала к деду на ней подъезжать. Думаю, увидит машину да дёру даст. Где мы его искать будем? А так мы его на огороде застали. Тома, я сейчас приеду.

Валентина приобняла меня и направилась к выходу. Я бросилась следом за ней:

– Я хотела сказать, что доверяю тебе.

– Спасибо. Я через пять минут буду. Валя пошла к своей даче, а я села рядом с Жаном и стала гладить его по грязным, спутанным волосам.

– Жан, сейчас приедем в отель. Я тебя помою, приведу в порядок, ты немного отдохнёшь и поедешь в Москву. Тебе нужно уезжать в Париж. Ты хочешь домой?

– Да, – кивнул головой Жан и произнёс пьяным голосом: – Франсуаза волнуется.

Мне показалось, что мне вонзили стрелу в самое сердце, но я не показала свою боль Жану.

– Твою жену зовут Франсуаза?

– Да.

– Красивое имя. Я ей звонила, она не сказала, как её зовут.

– А зачем ты ей звонила? – Несмотря на подвыпившее состояние, в котором пребывал Жан, я сразу поняла, что ему не понравилось произнесённое мной. Более того, он разозлился настолько, что я с трудом смогла удержать его на диване.

– Не волнуйся. Я не сказала ей, кто я такая. Я представилась как твоя коллега по работе из Казани. Я же не знала, где ты и что с тобой. Я места себе не находила. Я очень переживала. Мне нужно было узнать, нет ли тебя дома. Я позвонила от безысходности, поверь. Но я ни в коем случае тебе не навредила. Твоя жена ничего не заподозрила.

– Что сказала тебе Франсуаза?

– Она сказала, что она тебя ждёт и верит во все хорошее.

– Я знал, что она так скажет. – Жан не скрывал, что доволен моим ответом, и широко улыбнулся.

Я специально не сказала Жану о том, что в тот момент, когда я звонила его жене, у неё играла музыка и были слышны мужские голоса. Мне не хотелось причинять любимому человеку лишние страдания. А что касается той душевной боли, которую в данный момент испытывала я сама, то я к ней уже давно привыкла.

– Тома, можно тебя на минутку? Я повернула голову и посмотрела на стоящего рядом с собой деда.

– Что ещё?

– Тома, ты за меня, пожалуйста, замолви словечко перед Валей. Пусть она всё, что произошло, в тайне держит. Я понимаю, что я плохо поступил, и вину свою не отрицаю, а очень раскаиваюсь. Я уже сам тысячу раз пожалел о том, что сделал. Не нужно ребятам Влада ничего рассказывать. Они же за это дело меня прямо в этих грядках закопают. А мне пожить хочется. Урожай собрать. К Матрёне побегать и её немного потискать. Я всем, чем хочешь, поклянусь, что больше никогда в жизни чужого не возьму. Ни кастрюли, ни бутылки чужой и ни француза. Пусть они там хоть чёрта лысого привозят, я к нему даже не притронусь. Буду честно свою работу выполнять и лишнего не спрашивать. Да и все эти иностранцы один сплошной порожняк.

– Дед, где ты таких слов набрался?

– Я в город иногда езжу. С людьми общаюсь.

– С какими же это ты людьми общаешься?

– С разными, – ответил дед. – А иностранцы и в самом деле сплошной порожняк. За них никто не даёт и копейки. От них одни неприятности, да и только.

– Да ты на эти неприятности сам нарываешься.

– Тома, я тебе клянусь. К чужому никогда не притронусь. Мне чужого и даром не нужно. Ты попробуешь это Вале внушить?

– Да невыгодно Валентине тебя закладывать. Поверим тебе на слово. Только и ты смотри, сам никому не рассказывай, что ты Жана к себе перетащил, а затем мы приехали и его у тебя забрали.

– Я могила, – сразу заверил меня Матвей. – Я вам с Валей всю жизнь благодарен буду. Можете приходить ко мне, когда вам вздумается, и пить самогонки сколько хотите. Можете картошки у меня на зиму взять. Я вам накопаю сколько надо. Капусты, перца. Что увидите на моём огороде, то ваше. Всё берите. Мой огород теперь ваш огород.

– Да прекрати ты. – Я посмотрела на часы и забеспокоилась: – Что-то Валентины нет так долго. Не нравится мне всё это.

– Может, двигатель не заводится? – сразу выдвинул свою гипотезу дед.

– Да всё нормально было с двигателем.

– Может, аккумулятор сел?

– Лето на дворе. Как он может сесть?

– Всякое бывает. Давай я схожу посмотрю? – Услужливый Матвей горел желанием оказать мне хоть какую помощь.

– Нет уж. Я сама схожу, – задумчиво произнесла я и посмотрела на задремавшего Жана.

– Это его самогонка повалила, – объяснил мне Матвей.

– Вот и хорошо. Пусть поспит в нормальных условиях. Он столько всего натерпелся. Я пойду посмотрю, почему Валя не едет. Оставляю Жана здесь. Смотри, не сделай ничего лишнего.

– Да я вообще буду сидеть без движений, положив руки на колени, – заверил меня Матвей.

– Смотри мне, – на всякий случай пригрозила я ему пальцем. – Я скоро приду.

Встав с дивана, я дошла уже почти до самого выхода, затем остановилась и позвала деда.

– Тома, а хочешь я сам схожу? – ещё раз предложил мне он.

– Нет. Я хотела, чтобы ты дал мне своё ружьё.

– Зачем?

– На всякий случай. Не нравится мне, что Валентины так долго нет. Да не смотри ты на меня так. Не буду я никого убивать! Твое ружьё мне всего лишь для страховки нужно.

– Ну если только для страховки. Дед протянул мне ружьё и заботливо меня перекрестил. Я бросила взгляд в комнату, где лежал Жан, и, скрывая слёзы, произнесла:

– Дед, слушай меня внимательно. Если я не вернусь…