– Ну, если честно, я практически не пил, – ответил Жан-Пьер и эффектно закончил вполне нейтральной фразой: – Твое присутствие пьянит сильнее любого вина.

Выходило, что не зря ее насторожил сосредоточенно-оценивающий взгляд француза. И еще эта его вполне осознанная оговорка с именем…

Но в машине все благие призывы разума быть осторожной развеялись как дым. Вечерние пейзажи ухоженной южной страны за «бортом» кабриолета, красивый молодой человек за рулем, чье присутствие будоражит кровь, воспоминания о замечательно проведенном дне, легкое головокружение после выпитого вина… Словом, Тина не заметила, как в полудреме склонила голову на плечо Жан-Пьера, успев подумать только о том, что все ее прежние мысли были лишь плодом нелепой подозрительности, не более того. Он назвал ее Александрии – ну и что с того? Вдруг это его любимое имя или ему хочется, чтобы ее звали именно так? Короче, когда очень надо, всегда можно найти объяснение чему угодно…

Машину чуть покачивало на виражах, тихо урчал мотор, навевая приятные грезы о будущем. Щеке так удобно было лежать на мускулистом мужском плече, словно они были созданы друг для друга. Друг для друга… А что, если это действительно так?..

Она не заметила, как доехали до отеля. Обняв за талию, Жан-Пьер помог девушке вылезти из низко посаженного автомобиля, затем повел по дорожке, не разжимая рук. Она же чисто инстинктивно сцепила пальцы у него на шее. Ей было очень хорошо. Все вдруг стало предельно ясным: это не Жан-Пьер, это сама судьба ведет ее навстречу будущему…

Неожиданно чей-то приглушенный голос вторгся в дремлющее сознание Тины. Голос выговаривающий, с нотками осуждения. Ему ответили тихо, но резко. Это еще что такое? Девушка попыталась сбросить с себя полузабытье, но усталость и выпитое вино делали свое дело. Даже напрячься и вслушаться в слова не было сил. Да и что бы это дало, раз диалог велся на французском. Она различала только интонации – оба собеседника были явно недовольны друг другом.

«Вот черт! Как будто не могли найти другого места и времени для выяснения отношений!» – мелькнуло где-то на задворках сознания. Она внутренне настроилась на совсем другое, и вынужденная остановка на пути ее номеру вызвала у Тины резкое неприятие. «Нет, надо срочно положить этому конец!» – решила она и, собрав всю силу воли, открыла глаза, а затем и рот, чтобы поставить точку в нарушившем ее блаженное состояние препирательстве. Да так и замерла, не сумев выдавить из себя ни звука.

Дорогу им преграждала хозяйка отеля. Несмотря на тщательно уложенные волосы и идеальный маникюр, Шарлотта Пикмаль стояла в точно такой же позе, в какой стояла баба Дуня, не пуская Тину на ночную дискотеку в деревенском клубе, когда той было лет двенадцать, – ноги на ширине плеч, руки уперта в бока. На ум приходило только одно: «No pasaran!»

Тина решительно ничего не понимала. Ведь они почти подружились и не раз беседовали за чашечкой кофе, откуда же эта агрессивность? Мадам Пикмаль всегда с живым интересом расспрашивала свою русскую постоялицу о жизни в ее стране. И уже совсем поверила, что по улицам российских городов не ходят медведи, а за границу выпускают не одних только мафиози и аморальных растленных типов. В свою очередь она делилась с Тиной проблемами, связанными с ее бизнесом, планами на будущее, рассказывала о своей семье – и вдруг такой неприступный вид!

Однако, увидев, что девушка уже в состоянии воспринимать происходящее, мадам Шарлотта вдруг разулыбалась – правда, немного ненатурально – и сладко пропела на своем английском:

– Добрый вечер, мадемуазель Тина. Хорошо провели время?

Тина закивала:

– Да, очень.

– А сейчас попрощайтесь с вашим провожатым, и я помогу вам подняться в номер.

Девушка в полном недоумении оглянулась на Жан-Пьера. Тот стоял насупившись и смотрел в пол. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не сорваться. Что-то явно происходило, но что именно, Тина не понимала и продолжала в полной растерянности стоять столбом посреди гостиничного холла. Только она уже не обнимала француза за шею, а когда он разжал руки, державшие ее за талию, Тина не заметила.

Так не могло продолжаться до бесконечности, и конец нелепой ситуации положил громкий хлопок входной двери и не менее громкий разговор. Это откуда-то возвратились явно всем довольные Майк ван Эйкен и Эктор Пино.

Тому, что произошло минуту спустя, позавидовали бы самые признанные мастера сцены. Все было разыграно как по нотам, и это безо всяких там репетиций.

– Привет! Добрый вечер! – поздоровались парни.

Им ответили нестройным хором. Затем Жан-Пьер чуть подтолкнул Тину по направлению к мадам Пикмаль и отступил к двери. Хозяйка обняла девушку за плечи и повернула лицом к лестнице. Та, правда, успела благодарно кивнуть своему спутнику и пожелать ему спокойной ночи.

– До скорой встречи, мадемуазель! – тоном, в котором не было ничего, кроме дружеского расположения, произнес Жан-Пьер и неспешно направился к выходу.

Двое приятелей проскользнули мимо него, несколько обескураженные тем, что Эктору не устроили разнос за то, что он шляется неизвестно где, вместо того чтобы работать, а Майка не поджидает в кресле Яна, по доброте славянской души решившая, что Паул слишком уж полагается на здравомыслие своего отпрыска, тогда как надо следить за ним в оба, всячески оберегая от бед.

Впрочем, радовались молодые люди рано, но Тине не дано было об этом узнать.

Сопровождаемая улыбающейся мадам Пикмаль, она, однако, чувствовала себя арестанткой, конвоируемой строгой надзирательницей. И только когда дверь номера за хозяйкой отеля закрылась и Тина осталась одна, она облегченно перевела дыхание. Теперь, наверное, было бы неплохо поразмыслить о том, что же все-таки произошло. Почему ее радужным планам не суждено было сбыться. И что за отношения связывают хозяйку отеля и дальнего родственника одной из ее горничных…

Однако для этого следовало иметь трезвую голову и ясный ум. А ни тем ни другим Тина сейчас не располагала. Нога за ногу добредя до ванной, она разделась и встала под душ. Теплые струи помогли расслабиться, но не прояснили сознания. «Значит, будет чем заняться с утра», – решила Тина и, добравшись до кровати, рухнула на нее, даже не потрудившись надеть ночную сорочку. Впрочем, невесомое полупрозрачное одеяние служило плохим прикрытием и от холода, и от нескромных взглядов. Да и не таковым было его предназначение. Оно словно туманной дымкой обволакивало юное стройное тело, делая его еще более вожделенным. А спать в нем было не так уж и удобно.

Едва голова Тины коснулась подушки, как глаза сами собой закрылись и она мгновенно оказалась в объятиях красивого крылатого существа мужского пола, каким видели древние греки бога сновидений Морфея…