— Троньте-ка еще раз звонок, — пообещал он, — и будете лежать на мостовой!

— А вы не будьте ребенком! Вы же понимаете, что мне нужно с вами поговорить и что вам этого разговора не избежать.

Вытащив бело-голубую телеграмму, я подержал ее у него перед глазами. Он прочитал ее, прикусил губу и проворчал:

— Ладно, господи, ну, входите же!

Он придержал дверь, и я вошел в красивую полутемную комнату. Ковер абрикосового цвета, покрывавший пол, выглядел достаточно дорогим. В комнате стояли глубокие кресла, несколько белых металлических торшеров, большой письменный стол и диван, обтянутый светло-коричневым репсом в полоску. В углу — камин с медной решеткой и выступающим карнизом из светлого дерева. В камине были сложены дрова, почти скрытые большой веткой цветущей манцаниты.

Цветы местами поблекли, но все еще были красивы.

На низком круглом столике стоял поднос с бутылкой виски, несколькими рюмками и медным сосудом для льда.

Комната занимала почти весь этаж, в середине ее виднелась белая винтовая лестница, которая вела вниз.

Лэвери захлопнул дверь, улегся на диван и закурил. Я уселся напротив него. В жизни он выглядел по меньшей мере не хуже, чем на фотографии. У него была мощная грудная клетка и крепкие ноги, глаза цветом напоминали ореховую скорлупу. Довольно длинные волосы слегка завивались на висках. Загорелое тело не носило никаких следов излишеств. Это был красивый кусок мяса, большего я ничего в нем не обнаружил. Но можно было поверить, что женщины от него без ума.

— Почему бы вам не сказать, где она? — начал я разговор. — Мы все равно найдем ее, рано или поздно. А если вы сами скажете, нам не придется вас больше беспокоить.

— Меня беспокоить? Для этого требуется кто-нибудь покрепче, чем частный сыщик.

— Вы ошибаетесь. Частный сыщик может доставить вам очень много беспокойства и неприятностей. Сыщики — люди настойчивые и привыкшие к грубому обращению. Наше время оплачивается, так что мы можем его тратить на то, чтобы вас беспокоить, равно как и на любое другое развлечение.

— Ну, хорошо, послушайте, — сказал он, наклонившись вперед. — Я прочел вашу телеграмму, но это — липа. Я не ездил с Кристель Кингсли в Эль-Пасо. Я давно ее не видел, дольше, чем со дня отправки телеграммы. Я не имею о ней никаких сведений. И все это я уже говорил самому Кингсли.

— Он не обязан вам верить.

— А для чего мне лгать? — удивился он.

— А почему бы вам и не солгать? — спросил я в свою очередь.

— Видите ли, — сказал он серьезно, — вы вправе так думать, но вы не знаете Кристель. Муженек не может привязать ее на цепочку. Если ему не нравится поведение жены, то он ведь способен вознаградить себя за это. Ах, уж эти мужья — собственники! От них впору с ума сойти!

— Ну, допустим, вы не были с нею в этот день в Эль-Пасо. Зачем же ей было посылать эту телеграмму?

— Понятия не имею!

— Могли бы придумать ответ и получше, — сказал я и показал на манцанитовую ветвь перед камином. — Ведь эти цветы сорваны у озера Маленького фавна?

— Этих цветов полно всюду, — сказал он презрительно.

— Но в долине они не так красивы.

Он засмеялся.

— Я был там в третью неделю мая. Если вам уж так необходимо это знать. Полагаю, это легко проверить. Тогда я и видел ее в последний раз.

— А жениться на ней вы не собирались?

Он выдохнул пару красивых дымовых колец.

— Я об этом думал, не скрою. У нее есть деньги. Деньги всегда пригодятся. Но добывать их таким способом — слишком тяжело.

Я кивнул, но ничего не ответил. Он задумчиво посмотрел на ветку манцаниты, снова раскурил свою сигарету. Я молчал. Спустя некоторое время он начал выказывать признаки нетерпения. Вновь посмотрел на мою визитную карточку.

— Значит, вас нанимают, чтобы ворошить старое дерьмо? Хоть прилично платят за это?

— И говорить не стоит… Там доллар, тут доллар…

— И все доллары довольно грязные, — сказал он с вызовом.

— Послушайте, мистер Лэвери, — ответил я. — Нам незачем ссориться.

Кингсли думает, что вы знаете, где находится его жена, но скрываете это.

Либо из нежных чувств к ней, либо просто из подлости.

— А что его больше бы устроило? — спросил смуглый красавец язвительным тоном.

— Это для него безразлично, лишь бы получить сведения о ней. Его не очень волнует, чем вы занимаетесь с его женой, куда вы с ней ездите и собирается ли она разводиться с ним. Он лишь хочет быть уверен, что все в порядке и что она не попала в какую-нибудь историю.

Лэвери изобразил интерес.

— В историю? Какого рода? — Он облизнул губы, словно пробовал слово на вкус.

— Допустим, у нее могут быть неприятности, о которых вы и не подозреваете.

— А вы мне все-таки расскажите! — произнес он саркастически. — Интересно послушать о неприятностях, которые мне неизвестны.

— Вы великолепны, — сказал я. — На серьезные вопросы вам отвечать некогда. А чтобы глупо острить — время находится. Может быть, вы сами отвезли ее через границу и теперь надеетесь, что мы не сумеем узнать правду? Не надейтесь, выбросьте это из головы!

— Только не поломайте себе зубы, умник! Доказательств у вас нет никаких, а без них какие вы мне можете предъявить обвинения?

— Ну, эта телеграмма — уже кое-что, — сказал я настойчиво. У меня было чувство, словно эту фразу я уже произносил несколько раз.

— Вероятнее всего, это блеф. Розыгрыш. Она обожает подобные маленькие шутки, любит подурачить людей. А кое-кого и позлить.

— Не вижу в такой шутке ничего смешного.

Он небрежно стряхнул пепел с сигареты прямо на стол, оглядел меня с головы до ног и снова отвел взгляд.

— Я ее бросил, — сказал он медленно. — Может быть, она таким способом пытается мне отомстить? Она дожидалась меня там в горах. Я не поехал. Я сыт ею по горло.

— Вот как? — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Эта история мне не особенно нравится. Было бы куда как более мило, если бы вы признались, что ездили с нею в Эль-Пасо и там поссорились. Может быть мы лучше изложим ваш рассказ в такой форме?

Он покраснел так, что это стало видно сквозь загар.

— Проклятье! Я же вам сказал, что никуда с нею не ездил. Никуда! Не можете себе это зарубить на носу?

— Зарублю, как только вам поверю.

Он наклонился вперед и раздавил окурок. Потом легко встал и затянул потуже пояс своего халата.

— Ну вот что, — сказал он ясным голосом, — теперь убирайтесь! На свежий воздух! Мне надоели ваши допросы третьей степени! Вы понапрасну тратите время — и мое и свое, если оно чего-нибудь стоит.

Я тоже встал и рассмеялся ему в лицо.

— Оно стоит не очень дорого, ровно столько, сколько мне за него платят. Кстати, вам не приходилось, например, из-за миссис Кингсли иметь некоторые неприятности с магазинами? Ну, скажем, из-за пары чулок или каких-нибудь безделушек?

Он посмотрел на меня внимательно, нахмурив брови.