— Подожди минутку, милая Розмари. Сейчас все уладим.
Давай помогу.
Эндрю подставил руки под ее ногу.
Розмари быстро спешилась.
— Как я могу называть Лэнгстона Батлера теперь отцом?
Он лгал мне. Он погубил моего брата. Он…
— Лэнгстон Батлер ответит за все.
И Эндрю Раванель на глазах у всего Чарльстона обнял Розмари и страстно поцеловал в губы.
Глава 7
БРАК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО
— Розмари, похоже, понравилось, — беспечно бросил Эндрю Раванель.
Эндрю с отцом и Лэнгстон Батлер стояли в прихожей городского дома полковника на Кинг-стрит. Комната была сильно обшарпана — пол из широких досок исцарапан шпорами, скамьи тоже — их использовали для снятия сапог.
Батлер не стал снимать шляпу и не поставил трость в подставку. Он сжимал ее, словно готовясь пустить в ход.
— Сейчас дело вовсе не в романтических порывах моей дочери.
Лэнгстон Батлер вытряхнул все из кожаного бювара на стол и указательным пальцем с явным презрением начал ворошить счета и долговые расписки.
— За доллар не больше двадцати центов — красная цена чести Раванеля.
— Похоже, сэр, вы настаиваете, чтобы мой сын обручился с вашей дочерью? — с надеждой спросил полковник Джек.
— Чтобы Раванель стал моим зятем? — Бледные щеки Лэнгстона Батлера покрылись красными пятнами, — Кто-то из Раванелей породнился с Батлерами?
Эндрю выступил вперед, но отец придержал его за руку. — Довожу до вашего сведения, что я выкупил ваши долговые расписки и закладные и срок оплаты по ним считается с сегодняшнего дня. Этот дом и остальное имущество будут проданы для погашения долгов. Отныне Чапультапек выступает под цветом семьи Батлеров.
— А теперь, Лэнгстон, слушайте меня, — оскалился полковник Джек. — Вы не завладеете нашим скромным домом. Батлеры уже захватили наши прекрасные земли, а земледелец вроде вас не будет завидовать скудному участку, который еще у меня остался. Я вас знаю, Лэнгстон. Знаю с детских лет, когда вы были жадным, жестокосердым, заносчивым мальчишкой. У вас есть предложение к старику Джеку, маленькая сделка, чтобы унять пересуды и, как я могу предположить, слегка улучшить состояние Раванелей? Я прав, сэр?
Лэнгстон расплылся в особенно неприятной улыбке.
— Ваша жена, Фрэнсис, была весьма уважаемой особой.
Благороднее ее во всех Низинах не сыскать.
Джек Раванель побледнел.
— Ни слова о моей жене, Лэнгстон. Вам не запятнать ее безупречную репутацию.
Лэнгстон похлопал по куче бумаг.
— Вы внимательно меня слушаете? Сегодня вечером на балу в Жокейском клубе я объявлю о помолвке своей дочери с мистером Джоном Хейнзом. После этого ваш сын публично извинится за недостойное поведение на ипподроме сегодня днем, — Лэнгстон холодно посмотрел на Эндрю. — Возможно, вы были нетрезвы, сэр. Возможно, так обрадовались, узнав о помолвке моей дочери, что слегка забылись. — Лэнгстон пожал плечами, — Оставляю детали на вашей совести. Если не способны правдоподобно лгать, ваш отец, полагаю, в силах помочь освоить это искусство. После того как я приму ваше извинение, вы объявите о своей помолвке с мисс Шарлоттой Фишер.
— Сэр, я не женюсь на девушке, у которой каждый прыщик на лице стоит десять тысяч долларов.
— Как вам будет угодно.
Лэнгстон Батлер молча ждал, пока не иссякнут пустые проклятия Раванелей перед принятием неизбежного.
Вопреки радости внучки, Констанция Фишер приняла ее помолвку с Эндрю Раванелем скрепя сердце.
Чтобы вырваться из отцовского дома, Розмари согласилась выйти замуж за Джона Хейнза; после того, что поведал Тунис, жить здесь стало невыносимо. Когда она объявила об этом, Лэнгстон ответил:
— Я не спрашиваю, почему ты подчиняешься, мне достаточно твоего повиновения.
Когда жених и невеста остались наедине в гостиной Лэнгстона Батлера, Джон Хейнз встал на колени.
— Розмари, я не смел и надеяться на такое счастье. И хоть я боюсь услышать ответ, дорогая, я все же должен знать. Ты по своей воле пошла за меня?
Розмари заколебалась, потом ответила:
— Джон, давай попробуем.
Бесстрастный, степенный Джон Хейнз засиял, как мальчишка.
— Вот и хорошо. Ну и ладно. Честнее и не бывает. Милая Розмари. Моя любимая Розмари…
Шарлотта и Эндрю поженились в апреле; невеста, хоть и не красавица, вся светилась. Почтенные дамы Чарльстона цокали языками и выражали надежду, что теперь-то Эндрю Раванель остепенится.
Лэнгстон Батлер вдобавок подарил чете Раванелей чернокожего музыканта. Даже Исайя Уотлинг не смог переделать Кассиуса в работника на плантации.
Спустя две недели, когда Розмари и Джон Хейнз стояли перед алтарем в церкви Святого Михаила, жених буквально цвел от счастья. Розмари была бледна и произнесла клятву верности так тихо, что ее услышали лишь немногие с первых рядов.
Когда чета появилась на пороге церкви, ее уже поджидал у обочины Тунис Бонно, держа под уздцы чалого коня.
Господи, — воскликнула Розмари, — Текумсе!
— Ваш брат Ретт дарит его вам и мистеру Хейнзу, — сказал Тунис, — Он пишет, что желает вам счастья в день вашей свадьбы.
Лэнгстон Батлер обернулся к новоиспеченному зятю.
— Сэр, я куплю это животное и избавлюсь от него.
Джон Хейнз сжал руку невесты.
— Благодарю, сэр, не надо. Эта лошадь — подарок от моего друга и брата миссис Хейнз, который мы с удовольстствием примем.
Глава 8
БАЛ ПАТРИОТОВ
Очень немногие чарльстонцы поверили, что поцелуй Эндрю Раванеля на ипподроме был таким невинным, как впоследствии объявил этот джентльмен, но скомпрометированные участники инцидента
