настало. Более того, он уже не был уверен, что оно вообще когда-нибудь настанет. Это сильно опечалило его.
— Ладно, я все понял. Давай-ка отвлекись от грустных мыслей. Кен побудет пока у меня, а завтра вернется домой. Думаю, он придет в себя и его отношение к тебе изменится. Ему просто нужно хорошенько подумать и убедиться, что все не так уж и плохо. Я постараюсь ему в этом помочь.
— Спасибо. Что бы я без тебя делала? — Милли покачала головой и развела руками.
— Рыдала бы до утра? Бегала бы по потолку? Звонила бы в ООН?
Предположения Шона были одно другого абсурднее. И Милли невольно заулыбалась. А он потрепал ее по щеке и уехал.
Утро следующего дня принесло с собой головную боль и сожаления о вчерашней невоздержанности. Кену пришлось принять три таблетки аспирина, чтобы мозги перестали плескаться в голове и мысли обрели стройность. С завистью косясь на бодрого друга, он морщился и старался избегать резких движений.
Шон поставил перед ним чашку крепкого горячего кофе, а сам с аппетитом принялся за омлет с помидорами и перцем. Насытившись, он налил себе кофе и спросил:
— Ну как? Надеюсь, ты уже пришел в себя?
Кен был не в состоянии спорить, проще было односложно отвечать на все вопросы. Поэтому он сказал сквозь зубы:
— Да.
— Твоя история меня просто поразила. Но, как мне кажется, в ней не сходятся концы с концами.
— В каком смысле?
— Ты нарисовал Милли слишком черными красками. Она не такая. Да и ты не безвинная овечка — во всем происшедшем есть доля и твоей вины. Согласен?
— Возможно.
— Милли могла заключить брак на более выгодных условиях, но не сделала этого. Это — раз. На разговор о колледже ее спровоцировала Элен, и слова вырвались неожиданно для нее самой. Это — два. Наконец, я уверен, что Милли собирается вернуть тебе долг при первой же возможности. Это — три. И не спрашивай, почему я в этом уверен. Уверен; и все!
— Тебе легко говорить. А меня выставили полным дураком. Никому не нравится, когда им вертят как хотят. И я не исключение. Что бы она ни предприняла теперь, заглаживая вину, ей придется немало потрудиться.
Шон вдруг понял, что друг так переживает из-за того, что его обидела женщина, ставшая незаметно для него самого близкой и необходимой. Сам Кен не хотел признавать, что давно уже перенес свою привязанность с холодной гордячки Элен на другую женщину. А-то, что эта женщина оказалась связана с ним узами вынужденного брака, не помогало им понять друг друга. Наверное только получив развод, Кен осознает, что он ему вовсе не нужен.
Шон не стал говорить другу, что сообщил о его местонахождении жене. И тем более ему не хотелось говорить о своем визите в их дом. Со своей стороны он сделал уже достаточно для утихомиривания разбушевавшихся страстей. Теперь пусть сами разбираются.
Кен допил кофе, осторожно потянулся, потом слегка качнул головой. Ему стало лучше, пора было возвращаться домой. Может, повезет, и он успеет скрыться в своей комнате, не встретив по пути Милли. Кен был не в силах вступать с ней в споры и очень надеялся, что не придется этого делать. Похлопав Шона по плечу и выразив ему благодарность за поддержку и приют, Джордан отправился домой.
Тихо открыв дверь, он просунул голову внутрь и прислушался. Не обнаружив жены поблизости, Кен так же осторожно прикрыл дверь и на цыпочках прокрался по лестнице. Дверь в спальню Милли была закрыта, изнутри не доносилось ни звука. Кен юркнул в свою комнату, не успев заметить, что жена внимательно наблюдает за ним из-за приоткрытой двери ванной.
Она понимала его состояние и испытывала к нему жалость. Ей и в голову не приходило устраивать бурное выяснение отношений с мужем, находящимся в таком состоянии. А его проход по лестнице на цыпочках просто умилил ее. Разве так заявляется домой сильный, уверенный в себе глава семьи, пылающий к тому же праведным гневом? Но нет, она не будет пользоваться его слабостью. Не станет беспокоить мужа, а завтра проявит чудеса заботы и понимания. Только бы он смягчился и их отношения вошли бы в прежнюю колею!
Милли исправно выполняла всю работу по дому. В холодильнике всегда было достаточно еды для самого требовательного гурмана. Дом сиял чистотой, но почему-то в нем было холодно и неуютно. Оба супруга старались не задерживаться в его стенах, благо были слишком загружены.
На работе Милли отвлекалась от гнетущих мыслей и веселела на глазах. Ей очень нравилось в библиотеке. Она быстро подружилась с Ниной и Нэнси, которые помогли ей освоиться. Цепкий ум Милли жадно впитывал знания. Она пользовалась любым случаем освоить новое для себя дело, при этом непрерывно обдумывала преимущества той или иной профессии. Стоило отнестись со всей серьезностью и к выбору места учебы. Поэтому она разослала запросы в несколько колледжей разного профиля.
Рабочий день ее порой растягивался до шести — восьми часов вместо положенных пяти. Миссис Дэвис не могла на нее нарадоваться, тем более что Милли не заикалась об оплате сверхурочных. Она готова была подменить заболевшую коллегу и даже отказаться от своего выходного дня на неделе.
Сотрудники объясняли это пытливостью ума и непоседливостью натуры, не подозревая, что так Милли спасается от одиночества. Кроме коллег по работе, она почти ни с кем не общалась. Правда, почти ежедневно заглядывала к соседке, чтобы потискать Билли. Эти минуты были самыми радостными для нее в этот период.
Напряженная атмосфера, царившая в доме, становилась просто невыносимой. Иногда Милли тихо плакала в подушку. Но при встречах с Кеном была неизменно холодна и спокойна. Он тоже выглядел отстраненным и невозмутимым. Ему и в самом деле некогда было особо задумываться о сложившейся в доме обстановке. Он крутился как белка в колесе целыми днями. Проект был одобрен и принят, финансовая поддержка обеспечена. Велась переписка с будущими владельцами коттеджей, подписывались документы на строительство полутора десятков домов — и это было только начало. Словом, перспективы вырисовывались грандиозные.
Вечерами Кен продолжал работать, проектируя дома по индивидуальным заказам. Он не раз подумывал о том, чтобы попросить жену взять на себя большую часть чисто секретарской работы. Но не мог пересилить себя и обратиться к ней. Правда, в фирме уже была секретарша, но ему почти каждый вечер приходилось печатать деловые письма дома. Так как днем он чаще всего находился на стройплощадке, наблюдая за ведущимися работами.
Шон не обижался на Кена за то, что брал на себя часть его работы. Наоборот, старался во всем с ним советоваться, чтобы друг все время был занят и не успевал предаваться грустным мыслям. И тому действительно некогда было хандрить.
В конце рабочей недели Кен заскочил домой в обед и, наскоро перекусив, стал разбирать полученную почту. Среди корреспонденции он обнаружил два письма, адресованные жене. Он с любопытством прочел адреса отправителей и от неожиданности и злости крепко сжал кулаки, потом решительно вскрыл оба конверта. Как он и думал, это были проспекты колледжей.
Значит, пока он пытался справиться со своей обидой, жена продолжает действовать в выбранном ею направлении. Наверняка ждет, что муж со дня на день переведет на ее счет деньги на учебу. Что ж, неожиданно для самого себя решил Кен, так он и сделает. Причем сегодня же!
Милли, придя вечером домой после работы, обнаружила оба вскрытых конверта на своей постели. А под ними извещение из банка о том, что на ее имя открыт счет. Сравнив дату открытия счета с датой получения писем, она догадалась, что муж отреагировал молниеносно. Можно представить, в какой ярости он находится. А она-то по наивности надеялась, что он постепенно смягчится. Хотя, с другой стороны, ей не пришлось напоминать о деньгах. Это, пожалуй, к лучшему.
Милли закружилась по комнате, подняв руки и исполняя что-то вроде первобытного танца радости. Но эту радость заметно омрачила пришедшая вдруг мысль о предстоящей встрече с мужем. Она передернула плечами, как от озноба. Да что это такое с ней! Чего ей теперь бояться: она получила то, что
