Наконец ей стало неудобно, и она под благовидным предлогом отдернула ногу.

Шон досадливо прикусил губу. Он вел себя подобно мальчишке, а ему вовсе не хотелось отпугнуть ее слишком решительными действиями. Милли пока смотрела на него, как на друга. И пусть все так и остается до поры до времени.

Проголодавшиеся и обессиленные пловцы выбрались на берег и потребовали чего-нибудь вкусненького. Шон посоветовал Милли не трогаться с места и изображать раненую. Она послушалась и столь удачно вошла в роль, что Кен встревожился и не успокоился, пока сам не осмотрел поврежденную щиколотку жены. А затем бережно и умело забинтовал полотенцем ногу Милли. С легкостью подняв на руки, Кен отнес ее к импровизированному столу, усадил поудобнее и устроился рядом.

Все четверо с аппетитом поглощали большие куски жареной курицы, картофельный салат и острые приправы. На десерт были фрукты и булочки с черникой. А запить все это можно было горячим кофе из термоса, соками или кока-колой. Разговор за едой не прекращался ни на минуту. Шон так и сыпал шутками и смешными историями. Милли и Келли смеялись как сумасшедшие. И даже Кен иногда не удерживался от заразительного хохота.

День пролетел незаметно. Пора было собираться домой. Нога Милли выглядела уже лучше, но Кен все равно отнес ее на руках в машину. Она не удержалась от соблазна и прижалась лицом к шее мужа, отчего дыхание его сбилось. Усадив жену на сиденье, он внимательно посмотрел ей в лицо, но получил в ответ невинный недоумевающий взгляд. После этого Кен начал ворчать, портя настроение как самому себе, так и своей спутнице.

Милли раскаялась в своей выходке, но не знала, как исправить дело. Пришлось и дальше делать вид, что ей непонятны причины его состояния. Обратная дорога показалась длиннее из-за сгустившейся в салоне автомобиля атмосферы.

Когда машина Шона обогнала их джип и Келли на прощание махнула им рукой, Милли ощутила смутную тревогу. Они подъедут к дому, и Кен обязательно снова возьмет ее на руки. А вот что последует за этим? В любом случае, она надеялась, что ей удастся справиться с ситуацией.

Все произошло так, как она и ожидала. В гостиной Кен посадил ее на диван и пошел к машине за вещами. Милли не стала ждать. Хотя боль уже почти не ощущалась, было рискованно перетруждать поврежденную лодыжку. Поэтому Милли доскакала на одной ноге до лестницы. Тут она замешкалась, прикидывая, как бы половчее взобраться наверх.

За ее спиной раздалось недовольное фырканье. Не нужно было оборачиваться — она и так знала, кто это. Секунду спустя Милли оказалась на руках у мужа, а чуть позже обнаружила, что сидит на своей кровати. Должно быть, вид у нее был слегка глуповатый и растерянный, потому что Кен довольно ухмыльнулся.

Он присел перед ней на корточки и принялся осторожно расшнуровывать кроссовки. После кроссовок и носков Кен перешел на пуговицы клетчатой рубашки. Она робко заметила, что сама в состоянии раздеться. На это Кен авторитетно заявил:

— Тебе лучше поменьше тревожить ногу, если хочешь завтра быть в форме. Я поухаживаю за тобой, если не возражаешь. Буду тебе заботливой няней.

Поначалу ей не к чему было придраться. Однако на каждую пуговицу у него уходило столько времени, так часты стали «случайные» прикосновения к ее груди, что Милли не выдержала и отбросила его руки. Кен отреагировал мгновенно — она тут же оказалась прижатой к постели, а ее руки отведены за голову. Одной рукой продолжая прерванную работу, Кен потемневшими глазами вглядывался в ее лицо. Пальцы при этом иногда промахивалась и ощупью находили очередную пуговицу, задевая вершинки ее грудей, ставших вдруг весьма чувствительными.

Милли беспокойно задвигалась, но попытка освободиться ни к чему не привела. Расстегнув рубашку, Кен все так же неторопливо выдернул ее полы из джинсов. И его горящему взору предстала обольстительная грудь под тонкой тканью купальника. В досаде и бессильной злости Милли облизнула губы, почти сразу же осознав, что делает очередную ошибку.

На виске Кена запульсировала жилка. Но он сдержал себя. А пытка продолжалась. Очередь дошла до джинсов Милли. Язычок молнии пополз вниз, рука Кена ласково погладила горячую кожу ее живота, нырнула под пояс и легла на упругую ягодицу, побуждая приподнять бедра. Когда она послушалась, Кен осторожно снял джинсы сначала со здоровой, а потом и с поврежденной ноги Милли.

Она боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спровоцировать его на более решительные действия. Милли был ясен смысл устроенного ей представления. Кен давал понять: он может сделать с ней все, что только пожелает. А она будет бессильна ему помешать. Вопрос только в том, как далеко он собирается зайти в своем желании наказать ее, преподать суровый урок. Милли хотелось закричать, что она все поняла и больше никогда не будет играть с ним в столь опасные игры. Она лихорадочно искала пути к спасению.

А Кен тем временем нагнулся и стал ласкать ее грудь губами прямо через купальник. Она еще раз попыталась вырваться, чувствуя, что вот-вот сдастся на милость победителя. Но его руки и губы уже добились желаемого: тело Милли зажило собственной жизнью. Груди ее налились и слегка ныли, а бедра раздвинулись. Еще немного, и Милли сама обовьет эту крепкую шею руками и прильнет к ней губами.

Глаза ее полузакрылись, голова слегка кружилась, последние связные мысли растворялись в вязком тумане проснувшейся чувственности. Ей самой стало непонятно, почему она должна отталкивать Кена вместо того, чтобы прижать его сильное горячее тело к себе и слиться с ним в единое целое. Она снова облизнула пересохшие вдруг губы и чуть слышно вздохнула.

Тогда Кен, оторвавшись от ее груди, накрыл жадными губами рот Милли. Разгоряченный, он невольно отпустил ее руки. Она воспользовалась этим, чтобы запустить пальцы в волосы на затылке мужа.

Было уже не совсем ясно, кто кого целовал с большей жаждой. Оба получали и дарили удовольствие, оба горели страстью и прерывисто дышали. Наконец Кен слегка приподнялся, давая ей возможность снять с него рубашку. Она так и сделала, а затем с наслаждением ощутила жар его тела. Но этого показалось ей мало. Теперь уже она слегка прогнулась в спине, без слов моля снять с нее лифчик, ставший вдруг помехой.

Когда его руки переместились на обнаженную нежную грудь и легонько сжали ее, Милли тихонько ахнула. Это словно подстегнуло Кена, его ласки стали энергичнее. Он опустился на Милли, стараясь не давить на нее всем своим весом. Потом прижался напрягшейся плотью к низу ее живота и ритмично задвигался, доводя ее почти до безумия. Она обвила его бедра ногами и сильнее прижала к себе. Рука Кена скользнули под резинку ее трусиков…

В этот момент зазвонил телефон. Кен чертыхнулся и оторвался от жены. Милли, с трудом выныривая из сладкого дурмана, удивленно смотрела, как он встает и выходит из спальни. Спасительный звонок, как в мелодраме! Ей было бы смешно, если бы вдруг она не осознала, чем все могло бы кончиться. Боже, что с ней! Милли вскочила и поскорее заперла дверь. Тут силы ее покинули, и она прислонилась к стене, со страхом ожидая возвращения Кена. Милли всерьез опасалась, что не устоит перед ним, поэтому твердо решила не открывать дверь.

А Кен тем временем мысленно ругался на чем свет стоит. От жарких объятий и пылких поцелуев его оторвала сотрудница какой-то муниципальной службы, проводящая социологический опрос по телефону. Это в выходной-то день! Он старался быть вежливым, но в конце концов бросил трубку, не ответив и на половину вопросов. Его возбуждение не улеглось, но он понимал, что момент уже упущен. Он был совершенно уверен, что Милли опомнилась и заперлась от него.

Может, оно и к лучшему. Он ведь не собирался заходить так далеко, но эти губы, эта соблазнительная грудь и глаза с поволокой, послушная гибкая спина и… Черт, лучше не думать об этом! Но нужно сделать хорошую мину при плохой игре. И Кен решительно двинулся к ее комнате.

Обнаружив, что дверь заперта, он вкрадчиво произнес:

— Милли, любовь моя, открой.

— Нет! — В ее голосе явственно звучали панические нотки.

— Ну перестань, нельзя все бросить на полпути. Ты же все понимаешь. Я не хотел, но так уж получилось. Ты мне нужна, открой, слышишь?

Милли дрожала, не в силах ни отойти от двери, ни слушать его дальше. А он продолжал настаивать на своем, пока не потерял остатки терпения и не ударил по двери кулаком. Не дождавшись от нее никакой