может быть, и не треть сэкономленной суммы, но всё-таки… Не забыть бы записать расходы, экономию и взятую на транспорт десятку.

От автобусной остановки Аня к дому царя Давида бегом бежала, потому что подозревала, что времени до встречи с бомжами почти не остаётся. Жить без часов было не удобно, а узнать время у попутчиков в автобусе или у кого-нибудь из прохожих она не догадалась. А старый будильник в доме Алины остановился, похоже, ещё месяц назад. Нехорошо, если она опоздает к назначенному часу. Правда, бомжи всегда ждали терпеливо, да и определённого часа она никогда раньше не назначала…

Прямо напротив ажурных ворот топтались Лев Борисович, Лёня-Лёня, древняя полузнакомая старушка — кажется, это Галина Андреевна, та, которую сын из дома выгнал, — и вчерашний якобы старик, Александр Викторович, наверняка ряженый… За закрытыми воротами во дворе стояли два охранника — названный брат Руслан и кто-то незнакомый, — молча смотрели сквозь чугунный ажур на эту компанию. Компания тоже молчала, только старушка мелко крестилась и беззвучно шевелила губами.

— Ну, что это такое, я же объяснила, где нужно ждать, — торопливо заговорила Аня, подходя поближе и настороженно поглядывая на охранников. — Пойдёмте, я вас к тому месту провожу, а потом поесть вынесу.

— Сестрёнка, ты их знаешь, что ли? — с недоверием спросил Руслан.

— Знаю, — сухо ответила Аня, не вдаваясь в подробности. — Сейчас вернусь.

— Ты куда? — тревожно окликнул Руслан. — Ты зачем с ними? Стой!

Аня, не обращая на него внимания, повернулась и пошла вдоль ограды к соседней стройплощадке, поманив бомжей за собой и краем глаза заметив, что незнакомый охранник торопливо направился к подъезду, а Руслан так и остался стоять у ворот. Бомжи молча потянулись за ней, и только через несколько метров Лёня-Лёня флегматично пробормотал:

— Нельзя спрашивать «куда?». Пути не будет. Ну вот, что я говорил…

За спиной Ани испуганно ахнула старушка, Аня обернулась и успела увидеть, как якобы старик Александр Викторович подхватил падающую Галину Андреевну чуть ли не у самой земли, поднял на руки, а потом осторожно поставил на землю. Заметил, что Аня внимательно наблюдает, кашлянул, сгорбился и с очень виноватым видом улыбнулся. Среди густой полуседой щетины сверкнули ровные белые зубы. Как же, старик… Надо бы потом как-нибудь потактичнее выяснить, зачем он прикидывается не тем, кем является на самом деле.

Чугунная ограда перешла в глухую кирпичную стену электрического здания, Аня свернула налево, по едва заметной тропинке в зарослях чертополоха и буйно цветущего цикория — к соседней заброшенной стройке, и, наконец, вывела свою инвалидную команду к месту, которое присмотрела ещё позавчера. На краю оврага, заросшего сорняками, лежали бетонные плиты, три — друг на друге, а две — отдельно. Как будто кто-то специально положил так, чтобы получились стол и табуретки. По дну оврага бежал крошечный и почему-то совершенно чистый ручеёк, лежал большой железный лист со следами старого кострища и стояло небольшое сооружение, что-то вроде шалаша из листов шифера, кусков рубероида, облезлого линолеума и толстой полиэтиленовой плёнки. Позавчера Аня специально обследовала этот шалаш. Там было сухо и чисто, в углу стояла сложенная старенькая раскладушка, в фанерном ящике лежали две облупленные эмалированные миски и походный котелок, но было очевидно, что хозяина всего этого добра здесь не было давным-давно. Наверное, если это богатство пригодится её бомжам, то это будет правильно. К тому же, здесь их никто не потревожит — стройка остановлена на нулевом цикле, и за дощатым забором на другой стороне оврага — никакого движения.

— Ух ты, — сказал Лёня-Лёня, заметив сверху шалаш. — Это чего, ничей, что ли? Прям в центре — и ничей! Ё-моё… А, я понял! Отсюда нашего брата не судом гоняют, вон какие хоромы рядом, так что мухой выметут, нипочём не зацепишься. Эх, какое место пропадает задарма…

— Разберёмся, — сказал якобы старик Александр Викторович и ловко полез по склону оврага вниз. При этом — сутулясь, кашляя и держась за поясницу. Цирк.

Аня вздохнула, отвернулась, сказала: «Ждите здесь, сейчас принесу», — и пошла в дом.

За поворотом ограды на неё с разбегу чуть не налетел названный брат Руслан.

— Ты где ходишь? — почти закричал он. — Это кто такие вообще? Ты зачем с ними?..

— Это люди, — строго сказала Аня. — Это просто голодные люди. Я сейчас им поесть принесу — и всё. И они уйдут. Разве они вам мешают?

Не дожидаясь ответа, она обошла Руслана как столб, пошла вдоль ограды к воротам, а он пошёл за ней, сердито сопя и чертыхаясь сквозь зубы. В открытых воротах стоял давешний незнакомый охранник, посмотрел на Аню, посмотрел на Руслана, молча поднял брови. Аня, тоже молча, вошла во двор мимо него. Руслан пошёл за ней, на ходу буркнув:

— Всё в порядке. Просто ненормальная. Бомжей кормит.

— Хорошо, — сказал незнакомый охранник.

Аня даже оглянулась от неожиданности. Вот ведь какой симпатичный парень, а? Очень хороший человек, не видит ничего странного в том, что кто-то кормит голодных бомжей, даже одобряет это… И только входя в дом, по своей гнусной корректорской привычке подумала: ещё не известно, к чему относится его «хорошо», — к тому, что она кормит бомжей, или к тому, что она ненормальная.

Она вошла в лифт, и Руслан шагнул вслед за ней. Лифт сразу показался не таким уж огромным, как она о нём думала. Аня отступила в угол и отвернулась. Руслан сам нажал кнопку, стоял молча, сверлил Аню тяжёлым взглядом, сердито сопел. На четвёртом этаже вышел вместе с ней, пошёл к двери седьмой квартиры первым. Аня не выдержала:

— Это дама Маргарита поручила вам за мной следить? И конвоировать до квартиры? И докладывать обо всех моих преступлениях? Это входит в ваши служебные обязанности? Или дама Маргарита пообещала вам дополнительную плату?

— Какая ещё дама… — Руслан остановился возле двери в квартиру и сердито уставился на Аню. — А- а, Маргарита Владимировна? При чём тут следить?.. Дурная ты, Анюта. Хозяйка велела присматривать, чтобы тебя никто не обидел. Ребята говорили, вчера даже на пост звонила, спрашивала, как и что. Сказала, чтобы помогали тебе, если что, а то ведь ты как ребёнок… Заботится о тебе. Ты ей родня, что ли?

— Так это не вы ей сказали, что я забыла, как сигнализацию отключать?

— Да меня вчера вообще не было! — возмутился Руслан. — Это кто-то по журналу посмотрел, в журнале всё записывается. Анюта, ты в голову не бери, это ерунда, это почти все забывают, каждый день одно и то же… Твоя Маргарита сама два раза забывала, так что…

— Извините меня, — покаянно сказала Аня. — Я подумала, что это вы доложили… Ой, как неудобно… Спасибо вам за помощь, и за то, что… присматриваете, только у меня всё в порядке, правда-правда, вы не беспокойтесь.

— Ага, в порядке, — проворчал Руслан. — С бомжами тусуешься. Это порядок? Такое добром не кончается.

— Я не тусуюсь, — строго сказала Аня. — Я их просто кормлю. Выношу еду на улицу. Они никогда не попадут в этот дом, так что никакой опасности для хозяйской квартиры не представляют.

Под бдительным взором Руслана она отомкнула замки, вошла в квартиру и захлопнула дверь. Руслан остался на лестничной площадке — наверное, ждал, что она опять не сумеет отключить сигнализацию. Напрасно ждёт. Сегодня Аня сигнализацию включить вообще забыла. Вот интересно, это видно на посту охраны? И если видно — запишут ли этот факт в журнале? Впрочем, не важно. Дама Маргарита, оказывается, не так контролирует её действия, как заботится о ней. Не зря дама Маргарита понравилась Ане с первого взгляда.

От экзаменационного обеда оставалось ещё очень много, и Аня решила отнести бомжам всё. К приезду царя Давида всё равно новый обед готовить, а в оставшееся до его приезда время она одна старый обед съесть просто не сумеет. И хлеба очень много осталось, уже даже черстветь стал. И едва початая большая банка сметаны стоит третий день. И целый пакет магазинного печенья, высохшего сто лет назад. Зачем дама Маргарита покупала готовое печенье, если знала, что Аня собирается печь торт сама? Безумная расточительность…

В общем, её дежурный тряпочный мешок оказался опять битком набит. Аня захватила одноразовые тарелки и ложки, стратегический запас которых привезла с собой из дома, и вышла из квартиры, с трудом открыв дверь, потому что руки были заняты мешком с едой, свёртком с посудой и пакетом с мылом,