— Эй, подожди-ка, — осадила я его, вскинув обе руки. — Какого черта мне надо выступать против скопища вампиров и королевы-демона?

Должна заметить, что ангелы обладают удивительно-бесстрастным выражением лица. Кроме легкого поджатия губ, — уже в который раз — я больше не увидела на его лице ни малейших внешних признаков раздражения, но я знала, что он расстроился.

— Тебе не придется посещать злачные места. Вампиры, которых тебе нужно будет расспросить, собираются в нескольких ночных клубах города. Все, что тебе нужно сделать, это получить необходимую мне информацию. Сделай это для меня, и ты получишь еще один поцелуй более длительного действия. Ты бы освободилась от своих обязательств примерно на месяц, а может и дольше.

Неудивительно, что Реми называла ангелов “дилерами”.

— Побывать в нескольких ночных клубах — звучит не так уж и плохо. — Кое-что в этой сделке беспокоило меня, но я не могла толком понять, что именно. — А разве вампиры не едят людей?

Губы Уриэля сложились в легкую улыбку.

— Джеклайн, вампиры никогда не навредят тебе.

У меня возникли сомнения на счет правдивости ангельских речей.

— С чего ты это взял?

— Твой вид очаровывает их. Тебе не навредят, напротив, тебя радушно примут.

Вампирское радушие? Отчего-то меня это не прельщало.

— Я рада бы тебе помочь, но не знаю, как раздобыть необходимую тебе информацию. Сомневаюсь, что королева как на духу выложит мне свои непостижимые, великие тайны после нескольких бокалов мартини.

Его нежная улыбка стала немного натянутой.

— Суккубы по своему получают информацию. Ты можешь извлечь сведения из снов. Это сокровенная особенность свойственная лишь вашему виду.

— Из снов?

— Да, из снов. Тебе лишь нужно ввести человека в сон, и ты сможешь манипулировать его подсознанием. Разве ты не слышала сказания твоего вида о себе подобных?

— Ты хочешь сказать, что суккубы рассказывают небылицы о других суккубах?

Здорово, мой “вид” становится все интереснее и интереснее.

— Нет. — Я отчетливо слышала, как заскрежетали его зубы. — Это присуще большинству суккубов. Но я имел в виду, те истории, которые рассказывают люди…

— Но я больше не человек…

Уриэль положил ладонь себе на лоб, как если бы разговор со мной был самым трудным делом в его жизни.

— Это несущественно. Если ты не соизволишь мне помочь, тогда мы не сможем своевременно определить что за зло обосновалось в городе, и, раз уж на то пошло, судьба всего человечества будет на твой совести, а не на моей.

Меня пронзило чувство вины со скоростью пушечного ядра.

— О чем ты? Могут погибнуть люди? — спросила я, а когда ангел поднялся со скамьи, я схватила его за руку: — Постой. Я хочу помочь, и я помогу.

— Ты правда хочешь помочь? — Он снова обратил на меня взгляд бриллиантово-голубых глаз. Взгляд был доброжелательный, но все же в нем читалась “боязнь развенчивания неоправданных надежд”. — Ты действительно хочешь помочь нам предотвратить трагедию?

Я не могла вымолвить ни слова, от тревоги у меня перехватило горло, поэтому просто кивнула.

Он наклонился и прижался щекой к моей щеке с удивительной нежностью.

— Тогда ступай, а когда сможешь рассказать мне, чего они добиваются, возвращайся сюда.

Затем он исчез, как будто его и не было. Даже перышка не оставил или слабого аромата в воздухе. Ничто не напоминало о том, что я только что разговаривала — и раздражала — ангела.

На мгновение я замерла на церковной скамье, пытаясь собраться с мыслями, а затем снова открыла пудреницу. В отражение по-прежнему слегка мерцал блестящий поцелуй.

Итак, это произошло на самом деле. Ну а сейчас мне надо отправляться на поиски каких-то вампиров.

Я прокралась обратно в студию как раз вовремя, чтобы увидеть, как Реми, накинув на себя шелковый пеньюар, направилась в гримерную. Я стянула бутылку воды с ближайшего подноса и последовала за ней, опустив челку на лоб, чтобы прикрыть ангельский поцелуй. Теперь бы не забыть, что я сердита.

— Итак, куда ты сбежала? Я подняла глаза, а ты пропала. — Серебристые глаза Реми сверкали в тускло-желтом освещении гримерки. — И не сочиняй, что тебе срочно понадобилось сходить в туалет посреди моей очень важной съемки.

— Откуда у тебя столько бесстыдства? — начала я с этих слов, и тот час испытала гордость за себя. Неплохое начало для того, чтобы выгородить себя.

— Какого еще “бесстыдства”? — Она выглядела неподдельно озадаченной.

— Ты порно-звезда! Как ты могла не рассказать мне! Неужели ты думала, что я не замечу?

— Ой, да ладно. Как ты могла не заметить? Ты видела мою ДВД-коллекцию дома? Я снималась в половине из них. А мое имя? Реми Саммор? “Трахни-меня-еще”? Понимаешь?

— Я думала, тебя зовут Рэми, а не Реми.

Она пожала плечами:

— Реми пишется красивее. Кроме того, это порно, а не высшая математика. Никого не заботит, как пишется ваше имя.

Этот разговор изначально был неправильным, в самых разных плоскостях. Я покачала головой, не найдясь с ответом.

— Ой, да ладно тебе. — Она плюхнулась на кушетку и кинула в меня одну из подушек с кисточками. — Не говори мне, что ты вся из себя такая святоша. Ты вчера трахалась в церковной исповедальне с парнем, которого знаешь без году неделю, так что не тебе судить меня. К тому же, это хороший способ заработать деньги и одновременно держать “Зуд” под контролем.

Реми пожала плечами, ее темные волосы мягкими волнами спадали на плечи, и сейчас она выглядела настолько расслабленной, насколько только это возможно в окружении черного шелка и секс-игрушек.

Мой рот открылся и закрылся. Она думала, что я не в меру щепетильная особа? Как суккуб может быть святошей? Не придумав, что сказать, я просто спросила:

— Когда мы можем уйти?

— Да хоть сейчас, мисс Брюзга, — ответила Реми. — Но ты разочаруешь Джеймса. Видишь ли, ты очень ему понравилась.

Я кинула на нее злой взгляд.

Реми усмехнулась:

— Ты уверена, что не хочешь на память ДВД с…

— И не мечтай.