— Сделаем так: я немедля иду к нему, а вы прогуляетесь на свежем воздухе, а потом к себе — шить или читать. Хорошо?
— Хорошо! — как пай-девочка, послушно кивнула Каталина. — Я к себе, а вы к нему!
— Вот и отлично, — ласково улыбнулась ей леди Маргарет.
Этот садик — словно тюремный двор. Я хожу — круг за кругом, — а мелкий дождь моросит, осыпает слезами грядки с лечебными травами и все окрест. И в комнатах у меня не лучше, не выношу, когда там кто-то есть, и когда одна, тоже не выношу. Придворных выгнала в приемную, их трескотня раздражает, но одиночество тяготит. Так хочется, чтобы кто-то взял меня за руку и говорил, что все будет хорошо и Артур выздоровеет.
По узкой каменной лестнице спускаюсь к круглой часовне, где теплится огонек перед алтарем. Поглубже засовываю остывшие руки в рукава, обнимаю себя за плечи и хожу. Тридцать шесть шагов от двери до двери. Бреду, как ослик на привязи, и молюсь, но не знаю, слышит ли Бог мою молитву.
— Я Каталина, инфанта Испанская и принцесса Уэльская, — напоминаю себе. — Я Каталина, возлюбленная Господом, одаренная особой Его милостью. Со мной не может случиться плохого. Это Господня воля, чтобы я вышла замуж за Артура и объединила королевства испанское и английское. Бог не попустит, чтобы со мной случилось дурное или с Артуром. Я это знаю. Господь благоволит к нам с матушкой. Этот ужас послан мне в испытание. Нет-нет, я твердо знаю, ничего плохого случиться со мной не может…
Каталина маялась у себя в комнатах, каждый час посылая кого-нибудь справиться, не лучше ли стало ее супругу. Поначалу ей докладывали, что он еще спит, что доктор приготовил целебное питье и стоит в изголовье принца, дожидаясь его пробуждения. Позже, в три пополудни, сообщили, что больной проснулся, но жар не спал, а, напротив, усилился. Снадобье он принял, так что теперь следует ждать облегчения. Но в четыре ему сделалось хуже, и доктор предписал другое питье. Ужинать принц не будет, только выпьет немного эля да лекарства от лихорадки.
— Пойдите узнайте, могу ли с ним повидаться! — послала Каталина придворную даму-англичанку. — Поговорите с леди Маргарет. Она обещала, что я смогу с ним поужинать. Напомните ей.
Та пошла и вернулась мрачнее тучи.
— Положение ухудшилось, ваше высочество. Послали за королевским лекарем в Лондон. Доктор Бирворт недоумевает, почему жар никак не спадает. Там леди Маргарет, и сэр Пол, и сэр Уильям Томас, и сэр Генри Верной, и сэр Ричард Крофт… Все сидят в приемной, но вам туда нельзя… Говорят, принц бредит…
— Пойду, помолюсь, — решила Каталина, накинула покрывало на голову и снова направилась к часовне.
К ее неудовольствию, перед алтарем, низко склонив голову, молился духовник Артура, а вдоль стены понуро сидели представители городской знати. Каталина проскользнула в храм, опустилась на колени и, опершись подбородком на сплетенные пальцы рук, вгляделась в поникшие плечи священника, нет ли признаков, что его молитвы услышаны. Нет. Она прикрыла глаза.
Стемнело, но Каталина молилась самозабвенно, не замечая бегущих минут. Очнулась она, когда донья Эльвира коснулась ее плеча:
— Инфанта, вам нужно подкрепиться и немного отдохнуть…
Каталина подняла к дуэнье бескровное лицо:
— Что слышно?
— Говорят, принцу хуже.
Утром доложили, что ночь прошла спокойно, однако слуги вопреки тому поговаривали меж собой, будто дела плохи. Принц весь полыхает огнем, у него бред. Иногда ему кажется, что он в своей детской с сестрами и братом, иногда мнится ему венчание и сам он, весь в белом шелку, а иногда, и это самое чудное, он вроде бы бродит по этому дворцу испанских королей, как его там… Альгамбра? Бормочет про какой-то Миртовый дворик, про зеркало вод, в котором отражаются золотые строения, про то, как солнечным днем кружат над водой стрижи.
— Я должна его видеть, — в полдень заявила Каталина леди Пол.
— Ваше высочество, не исключено, что это потливая лихорадка. Не дай бог, подхватите эту заразу. Мой долг — беречь.
— Ваш долг — мне повиноваться! — вспыхнула Каталина.
Леди Пол, сама урожденная принцесса, не дрогнула.
— Мой долг — служить Англии, — сказала она. — И если вы носите наследника Тюдоров, мой долг — служить этому ребенку, равно как и вам. Не спорьте со мной, ваше высочество. Если угодно, можете взглянуть на его высочество, но на расстоянии. Не подходите близко к кровати.
— Ну, хорошо же, пойдемте уже, наконец! — как маленькая, сказала Каталина. — Я только взгляну на него, и все!
Леди Маргарет поклонилась, и они направились к королевской опочивальне. Народу в приемной стало еще больше, чем раньше, поскольку по городу пронесся слух, что жизнь принца в опасности; люди стояли молча, так, словно все страшное уже случилось. Они молились за розу Англии. Признав Каталину, хотя ее лицо было скрыто под кружевной мантильей, некоторые посылали ей свое благословение. Один горожанин вышел вперед и преклонил перед ней колено.
— Благослови вас Господь, ваше высочество, — сказал он. — Даст Бог, поправится его высочество принц, и снизойдет на вас милость Божья!
— Аминь, — ледяными губами выговорила Каталина и пошла дальше.
Двойные двери во внутренние покои стояли настежь. В углу кабинета была устроена аптека: на столе стояли большие стеклянные банки, в которых держали разные целебные вещества, ступка с пестиком, весы, разделочная доска, — и рядом застыла группа людей в костюмах из грубого сукна, как полагается лекарям. Каталина огляделась, ища взглядом доктора Бирворта.
— Доктор!
Тот тотчас приблизился и опустился на одно колено. Лицо его было мрачно.
— Ваше высочество!
— Как здоровье моего мужа? — четко и медленно произнесла она по-французски.
— Сожалею, ему не лучше.
— Но и не хуже, верно? Он поправится?
Лекарь помотал головой.
— Il est tres mal, — сказал он просто.
Каталина слышала его слова, но не могла уяснить себе их значение, словно забыла язык. Она повернулась к леди Маргарет:
— Он говорит, принцу лучше?
