голова легла ему на грудь, провел рукой по густым рыжим волосам, собрал их в кулак.
— Я расскажу тебе про одну оттоманскую султаншу, — сказала она. — Это не сказка. Эта подлинная история. Она жила в гареме. Ты ведь знаешь, что у мавров женщины живут отдельно от мужчин?
Он кивнул, глядя, как играет отблеск свечи на ее шее, на впадинке между ключиц.
— Она выглянула из окна. На реке был отлив, и городская ребятня возилась в воде. Дети скатывались по скользкому глинистому склону прямо в реку, кувыркались, измазанные грязью с головы до ног, и видно было, до чего им весело и привольно. Султанша хохотала, глядя на них, приговаривая, как жаль, что она сама не может поиграть так же.
— Потому что ей нельзя выйти?
— Да, никак нельзя. Ну, ее служанки сказали об этом евнухам, охранявшим гарем, те — великому визирю, великий визирь — султану, и, когда она отошла от окна и направилась в свой приемный зал… угадай, что там было?
Улыбаясь, он покачал головой:
— Что?
— Только представь. В гареме был большой зал с колоннами и полом из розового мрамора с прожилками. Так вот, по приказу султана туда принесли большие бутыли с душистым маслом. Всем парфюмерам города было велено доставить во дворец розовое масло, целые корзины розовых лепестков и сладко пахнущих трав. Все это перемешали, из масел, трав и лепестков получилась густая ароматная смесь, и эту смесь толстым слоем разлили по всему полу. Султанша и ее служанки разделись, оставшись в одних рубашках, и принялись с разбегу скользить по этой душистой «грязи», резвиться, брызгаться розовой водой, и весь вечер они шалили, как дети…
Он зачарованно слушал.
— Как это прекрасно!
Каталина довольно улыбнулась.
— А теперь твоя очередь. Теперь ты расскажи мне историю.
— Я не знаю историй. А те, что знаю, все про войны и победы.
— Именно такие ты больше всего любишь, когда я их тебе рассказываю.
— Да, кстати, твой отец снова затевает войну.
— Правда?
— А ты что, разве не слышала об этом?
Она покачала головой:
— Испанский посол иногда передает мне записки с новостями, но пока об этом ни слова. Это что, Крестовый поход?
— Экий ты кровожадный солдатик Христа! У неверных поджилки трясутся! Нет, не Крестовый. Дело куда менее героическое. Твой батюшка, нам на удивление, вступил в союз с французским королем Людовиком. Похоже, они собираются вместе войти в Италию и поделить добычу.
— С Людовиком? — удивилась Каталина. — А я-то думала, они кровные враги…
— Похоже, французский король не очень разборчив в союзниках. Сначала турки, теперь твой отец…
— Ну, уж лучше отец, чем турки, — вступилась за своих Каталина.
— Но отчего твой отец вступает в союз с нашим врагом?
— Думаю, оттого, что ему всегда хотелось заполучить Неаполь, — доверительно сказала она. — Неаполь и Наварру. И, так или иначе, он их получит. Я его знаю. Он играет с дальним прицелом и, как правило, добивается своего. А откуда у тебя это известие?
— От отца. Похоже, он опасается, что они позовут его присоединиться. Он недолюбливает французов почти так же, как шотландцев. Мы очень разочарованы, что твой отец с ними столковался.
— Напротив, твой отец должен быть доволен, что мой держит французов на юге. Он оказывает вам услугу.
Он рассмеялся:
— Ах ты, стратег! Что бы мы без тебя делали!
— А твой отец не хочет к ним в долю?
— Нет, насколько я знаю, — покачал головой Артур. — Его главная задача — чтобы в Англии был мир. Война — это беда для страны. Ты сама дочь солдата и знаешь это лучше меня. Отец говорит, ничего нет хуже войны.
— Да он и участвовал-то всего в одной битве! Но бывает так, что ты не можешь не воевать. Когда перед тобой враг, ты должен его разбить.
— Из-за новых земель я воевать бы не стал, — признался он. — Только чтобы защитить наши границы. И наверно, придется воевать с шотландцами, если моя сестра их не усмирит.
— А готов ли твой отец к войне?
— Он поручил Говардам[10] сторожить север. И ему доверяют все северные лендлорды. Он укрепил замки и поддерживает Великую Северную дорогу в порядке, так что при нужде по ней могут пройти солдаты.
Каталина немного подумала и продолжила:
— Знаешь, если уж воевать, то лучше первым вторгнуться на территорию врага. Тогда король может сам выбрать время и место битвы и его труднее принудить к обороне.
— В самом деле?
— Мой отец так говорит, — кивнула она. — Самое главное, говорит он, чтобы армия уверенно двигалась вперед. Перед тобой мирная, не разоренная страна, в которой много припасов. Армия делает дневные переходы и крепка духом: солдаты видят, что дело идет вперед. И нет ничего хуже, чем неспособность решиться на битву.
— Да ты и стратег, и тактик! Жаль, что мне не выпало провести детство в военных лагерях, как тебе!
— Ты ничего не потерял, — ласково сказала она. — Потому что все, что я знаю, и все, что у меня есть, твое. И если тебе и твоей стране потребуется, чтобы я воевала, я буду воевать!
Холода становились все сильнее, и бесконечные дожди перешли сначала в град, а потом в снег. Но даже сейчас это не звонкая морозная зима, а низко стелющийся туман под покрытым тучами небом с порывами мокрого снега, который комьями налипает на ветви деревьев и стены зданий, а еще мутит воду в реке, делая ее похожей на шербет.
Когда Артур идет в мои комнаты, он скользит вдоль укреплений, как на коньках, и сегодня, когда он пошел назад к себе, мы испугались, что нас раскроют: он поскользнулся на свежем льду, упал и выругался так громко, что часовой на ближней башне высунул голову и прокричал: «Кто идет?» — и мне пришлось крикнуть в ответ, что это я вышла покормить птиц. Тут Артур засвистал, шепнув мне, что он малиновка, и мы расхохотались так, что едва унялись. Думаю, часовой догадался, в чем тут дело, да и выходить на мороз ему совсем не хотелось.
А сегодня Артур поехал верхом взглянуть на место для новой мельницы — там река разлилась, запруженная снегом и льдом. Мы с леди Маргарет остались дома и играем в карты.
Здесь зябко и серо, воздух пропитан влагой, даже стены плачут от сырости, но я счастлива. Я люблю его, я бы жила с ним где угодно, а потом придет весна, а за ней — лето, и я знаю, что мы будем счастливы всегда.
Поздно ночью в дверь постучали. Каталина открыла:
— Ах, любовь моя! Что ж так долго?
Войдя в комнату, он сразу ее поцеловал. От него пахло вином.
— Никак не мог отделаться, три часа кряду пытался от них уйти и не мог. — Подхватил ее на руки, отнес на кровать. — Расскажи мне историю.
— А спать?
— Нет. Лучше спой мне о том, как мавры потерпели поражение под Малагой.
— Под Альгамой![11] — рассмеялась она. — Ладно, спою тебе