двора.
— Что это? — спросила она, с помощью Артура выбираясь из носилок.
— А, так это наша круглая часовня, — небрежно ответил он, оглянувшись через плечо.
— Круглая? — удивилась она.
— Да, как в Иерусалиме.
И Каталина, как старую знакомую, признала традиционную форму мечети, устроенную так, чтобы ни один молящийся не занял места лучше других, ибо перед Аллахом все равны и славить его волен и бедный, и богатый.
— Очаровательно!
Он удивленно на нее посмотрел. Для него это была просто круглая башня, выстроенная из розоватого местного камня. Сейчас, в закатном свете, часовня излучала мир и покой, но его это мало интересовало.
— Ну да. А теперь взгляни вот сюда. — Он указал на большое здание, к раскрытым дверям которого вела красивая лестница. — Это холл. Налево — палаты Совета Уэльса, над ними — мои комнаты. Направо — помещения для гостей и апартаменты управляющего замком, сэра Ричарда Пола, и леди Маргарет, его супруги. Твои комнаты располагаются на верхнем этаже.
— Она сейчас здесь? — живо спросила Каталина, и он это отметил.
— Нет, сейчас ее в замке нет.
Каталина кивнула.
— А за Холлом есть здания?
— Нет. Он встроен прямо во внешнюю стену. Там больше ничего нет.
Она позаботилась о том, чтобы улыбка не сходила с лица.
— Во внешнем дворе есть еще помещения для гостей, — горячо сказал он, защищая любимый замок от возможных упреков. — И еще постоялый двор. Это живое место, веселое. Ты полюбишь его.
— Ну конечно, — засияла она. — И где же мои комнаты?
Он указал на самые высокие окна:
— Вон те окна наверху. Такие же, как мои, но отделены Холлом.
— И как же ты будешь приходить ко мне?
Взяв жену за руку, улыбаясь направо и налево, он повел ее к широкой парадной лестнице. Придворные, под приветствия и поклоны хозяев, выстроились в процессию и последовали за ними.
— Миледи матушка короля приказала мне четыре раза в месяц формально, со свитой, являться в твои комнаты через холл, — проговорил он, ведя ее по ступенькам вверх.
— Вот как? — огорченно выдохнула она.
Он улыбнулся ей сверху вниз и прошептал, наклонясь ближе:
— А во все прочие вечера я буду приходить к тебе по стене. В твоих комнатах есть дверца, ведущая на винтовую лестницу, которая опоясывает здание с внешней стороны. По ней можно обойти весь замок. В моих комнатах тоже есть выход на эту лестницу. Мы будем навещать друг друга втайне от всех!
И он с удовольствием увидел, как радостно загорелись ее глаза.
— Значит, мы сможем быть вместе сколько угодно?
— Мы будем счастливы здесь.
Да, я буду счастлива здесь. Не стану тосковать по прекрасным садам моей родины, причитая, что без них мне нет жизни. Не стану говорить, что эти горы словно пустыня, лишенная оазисов. Привыкну к Ладлоу, научусь жить в Уэльсе, а потом — в Англии. Моя матушка, королева в доспехах, научила меня выполнять свой долг. Мой долг — приспособиться, быть довольной, не жаловаться.
Наверно, не носить мне доспехов, не сражаться за свою страну, но есть много способов послужить ей, и один из них — стать добронравной, достойной уважения королевой. Не обязательно воевать. Можно служить стране, издавая справедливые законы. Как бы то ни было, всей душой я постараюсь стать Англии настоящей королевой.
Было за полночь. Пламя очага бросало отблески на счастливое лицо Каталины. Они лежали в постели, сонные, но не насытившиеся друг другом.
— Расскажи еще что-нибудь.
— Я уже столько тебе рассказала…
— Расскажи еще. Расскажи, как Боабдил преподнес испанским королям золотые ключи на шелковой подушке и удалился в слезах.
— Эту ты уже слышал. Я вчера ее рассказывала.
— Тогда расскажи о Ярфа и как его конь скалился на христиан.
— Ты как дитя! И звали его Тарфе.
— Но ты сама видела, как его убили?
— Я была там, но, как он умер, не видела.
— Как ты могла этого не увидеть?!
— Ну, отчасти потому, что молилась, потому что так велела мне матушка, а отчасти потому, что я девочка, а не кровожадный мальчишка!
Он бросил в нее подушкой. Перехватив ее на лету, она ответила тем же.
— Ну, расскажи хотя бы, как твоя матушка заложила свои драгоценности, чтобы заплатить наемным солдатам!
Она опять рассмеялась и потрясла головой, отчего золотистые ее локоны заплясали.
— Давай я расскажу тебе о своем доме?
— Давай! — Он подтянул пурпурное одеяло, поуютней укрыл их обоих и приготовился слушать.
— Вот ты входишь в Альгамбру… И поначалу оказываешься в совсем маленькой комнатке. Твой отец, к примеру, счел бы ниже своего достоинства вступить в нее.
— Значит, вход не величественный?
— Размером с лавку какого-нибудь купца здесь, в Ладлоу!
— А потом?
— А потом ты выходишь во внутренний дворик, а оттуда — в Золотую палату…
— Это уже лучше!
— Палата вся наполнена светом, но размером она по-прежнему невелика. Стены там облицованы яркой цветной плиткой, сверкают позолотой, и еще там есть высокий балкон…
— И куда мы попадаем оттуда?
— Сегодня давай повернем направо и попадем в Миртовый дворик.
Он прикрыл глаза и сосредоточился, стараясь припомнить, что она уже рассказывала про это место.
— Ага! Прямоугольный дворик, окруженный высокими зданиями из золотистого камня…
— …с огромным порталом из темного дерева, изнутри охваченным аркой из яркой плитки…
— …и посреди там пруд простой прямоугольной формы, по узким сторонам которого живая изгородь из благоуханных миртов…
— И это не та изгородь, как у вас здесь, — пробормотала она, вспомнив неровные кусты, огораживающие валлийские поля, чтобы спастись от сорняков и колючек.
— А какая ж тогда? — открыл он глаза.
— Ровная, как стена. Подстриженная по бокам и сверху так, будто это блок из зеленого мрамора, живого и ароматного. И портал в дальнем конце двора отражается в пруду, и арка вокруг него, и то здание, в которое он ведет. Получается, что это картина, которая отражается в живом, волнующемся зеркале у твоих ног. А стены украшены легкими перемычками из гипса, прозрачными, воздушными, как бумага, как вышивка белым по белому… И еще там птицы…
— Птицы? — удивился он, потому что раньше она птиц не упоминала.
— Да… — Она помолчала в поисках слова и нашла латинское: — Volucris?
— Стрижи?
Она кивнула:
