— Рад вас видеть, господа, — приветствовал их Коули.

Он явно благодушествовал, глаза его сияли. Трей оставил их, и они вошли в зал заседаний на верхнем этаже больницы.

Вокруг длинного стола тикового дерева сидели врачи, кто в белом халате, кто в костюме, перед каждым стояли лампы с зеленым абажуром и пепельницы, в которых дымились сигареты и сигары, и только Нэринг, сидевший во главе стола, курил трубку.

— Коллеги, позвольте вам представить федеральных судебных приставов, о которых мы здесь вели речь. Дэниелс и Ауле.

— Почему вы не в форме? — спросил кто-то.

— Хороший вопрос, — подхватил Коули, явно наслаждаясь ситуацией, как показалось Тедди.

— Мы решили пройтись, — ответил он.

— В такую погоду? — Доктор показал пальцем на высокие окна, крест-накрест заклеенные толстым скотчем, слегка вибрирующие, словно дышащие. По стеклам барабанили пальцы дождя, здание скрипело под напором ветра.

— Представьте, — сказал Чак.

— Садитесь, господа, — предложил им Нэринг. — Мы уже заканчиваем.

Они высмотрели два свободных стула в конце стола.

— Джон, — Нэринг обратился к Коули, — нам нужен консенсус по этому вопросу.

— Вы знаете мое мнение.

— И мы все относимся к нему с уважением, но если нейролептики помогут нам снизить дисбаланс серотонина, боюсь, что у нас нет другого выхода. Мы должны продолжить исследования. Наш первый тестовый пациент, э, Дорис Уолш, отвечает всем критериям. Я не вижу здесь проблемы.

— Меня тревожит, какой ценой мы этого добьемся.

— Она в любом случае не столь высока, как хирургическое вмешательство, и вы это знаете.

— Я говорю о возможном риске для нервных узлов и коры головного мозга. Первые исследования в Европе показали опасность неврологического разрушения, аналогичного тому, которое вызывается энцефалитом и инсультом.

Нэринг отмахнулся от этого возражения и поднял руку.

— Тех, кто поддерживает обращение доктора Бротигана, прошу проголосовать.

Все, за исключением Коули и еще одного врача, подняли руки.

— Это можно назвать консенсусом, — сказал Нэринг. — Мы обратимся к наблюдательному совету с просьбой о финансировании исследования доктора Бротигана.

Молодой врач, видимо тот самый Бротиган, кивками поблагодарил проголосовавших. Квадратная, типично американская челюсть, гладковыбритые щеки. На Тедди он производил впечатление человека, который сам нуждается в присмотре, слишком уж уверен в своей способности осуществить самые дерзновенные мечты своих пациентов.

— Что ж. — Нэринг закрыл лежащую перед ним папку и перевел взгляд на прибывших: — Как дела, приставы?

Коули поднялся и подошел к буфету, чтобы налить себе кофе.

— Говорят, вас нашли в мавзолее, — добавил Нэринг.

За столом раздались смешки в кулачок.

— Вы знаете место получше, где можно переждать ураган? — спросил Чак.

— Например, здесь, — сказал Коули. — В подвале.

— Мы слышали, что ветер может достичь скорости сто пятьдесят миль в час.

Коули кивнул, стоя к ним спиной.

— Сегодня утром в Ньюпорте на Род-Айленде было уничтожено тридцать процентов домов.

— Надеюсь, Вандербильты не попали в их число, — сказал Чак.

Коули сел на свое место.

— Днем ураган пронесся через Провинстаун и Труро. О разрушениях ничего не известно, поскольку дороги не функционируют. Как и радиосвязь. Но, судя по всему, мы на очереди.

— Сильнейший шторм в этих местах за последние тридцать лет, — заметил один из врачей.

— Окружающий воздух превратился в статическое электричество, — продолжал Коули. — Поэтому вчера наш коммутатор накрылся, а радиоприемники почти ничего не улавливали. Если нас ждет прямой удар, не знаю, какие строения уцелеют.

— Вот почему я настаиваю, — сказал Нэринг, — что все пациенты «синей зоны» должны быть прикованы наручниками.

— «Синей зоны»? — переспросил Тедди.

— Корпус С, — уточнил Коули. — Пациенты, представляющие опасность для себя, для этого заведения и для общества в целом. — Он повернулся к Нэрингу: — Мы не можем пойти на это. Если больницу затопит, они утонут. Сами знаете.

— Только в случае настоящего наводнения.

— Вокруг океан. Нас ждет ураган, несущийся со скоростью сто пятьдесят миль в час. «Настоящее наводнение» — это реальность. Мы удвоим охрану. Мы будем вести круглосуточное наблюдение за всеми пациентами «синей зоны». Без исключений. Но они и так сидят под замком, поймите же. Мы не можем приковывать их к койкам. Это уже перегиб.

— Джон, тут или — или. — Это было тихо сказано темноволосым мужчиной в середине стола. Помимо Коули, он единственный воздержался во время голосования, когда Тедди и Чак только появились. Уткнувшись взглядом в столешницу, он беспрерывно щелкал шариковой ручкой, открывая ее и закрывая. По тону его голоса Тедди сразу догадался, что они с Коули приятели. — Без вариантов. Что, если вырубится свет?

— Есть резервный генератор.

— А если и он вырубится? Тогда все палаты откроются.

— Это остров, — возразил Коули. — Куда им податься? Не тот случай, когда можно сесть на паром, добраться до Бостона и устроить там заварушку. Если приковать их к койкам и больницу затопит, они погибнут, господа. Двадцать четыре живых существа. А если, не дай бог, что-то случится с другими корпусами? Еще сорок два пациента? Страшно подумать. Вы сможете с этим жить? Я — нет.

Коули оглядел присутствующих, и Тедди вдруг почувствовал, впервые за все время, что этот человек способен на сострадание. Он понятия не имел, почему Коули позвал их на это совещание, но невольно закрадывалась мысль, что у главврача друзей здесь не много.

— Доктор, — подал голос Тедди. — Извините, что прерываю.

— Ничего, пристав. Это мы заманили вас сюда.

Тедди чуть не сказал: «Кроме шуток?».