борется из-за приза. До чего с Антантой дружен, — и то из-за немецкой подводной лодки чуть и Антанте не перегрыз глотку. Мильеран — Франция. Борец ничего б вышел из француза, да очень уж его перекачивает пузо. Ну и обжора же, почище самого Ллойд-Джорджа. Если вы вместо того, чтобы в красноармейцы идти, будете на меня глазами хлопать, вас тоже придется слопать. Пилсудский — Польша. Один раз удачно поборолся, — и пока что бороться не хочет больше, но линию свою не перестает гнуть. Грозится — передохнувши, на РСФСР грохнуть. Как бы вместо того, чтобы передохну́ть, пану не пришлось передо́хнуть. Сидоров — спекулянт, наш родной. Пять пудов крупчатки выжимает рукой одной. Крупчатку выжимает, нас крупчаткой дожимает. Эти самые мешечники — все равно, что камни в кишечнике. Как будто от них сытно: набивают брюхо, — а с другой стороны подохнешь от них: язвой разъедает разруха. Ничего борец, хорошо с РСФСР борется. Поборется еще немного, порций пять провезет — и на МЧК напорется. Врангель — Крым. Борец шестой. Встань, народ, без шапок стой. Самодержец Гурзуфский. Ох и страшно! Уф! В два счета покорил Гурзуф. Головка в папахе, ножки в сафьяне. Весь гурзуфский народ царем признал — все гурзуфьяне. Силенки в нем немного, да сзади, как пузырь: его надувают французские тузы. Чтобы эта гадина разрастись не могла, надо бить его, пока он слабый. Если фронт и тыл сольются друг с другом, кулак один подымут и этот кулак хлопнет, — их императорское величество обязательно лопнет. На фронт, братцы! — Пора драться! Апрелев. Черт его знает откуда. Ни черту кочерга, и ни богу свечка. Ни в совдеп не посадить, ни отправить в ВЧК. Пролетарий — не пролетарий, капиталист — не капиталист. Понемногу перед всеми пресмыкается, как глист. Я его и брать не хотел: думаю, — меж большими затрется. Да уж очень просил. Я, говорит,
