— Нет, с одним.

— Не понимаю, — сказал Отто.

— Вы не боитесь, что он победит, господин? — зашептал писец.

— Нет, — улыбнулся Ортог.

— Неужели господин надеется так легко получить права на собственность и женщин воль-фангов? — спросил оруженосец Ортога.

— Совсем напротив.

— Король ортунгов великодушен, — усмехнулся Отто. — Но я прошу его снисхождения и требую, чтобы он выставил против меня настоящего воина, какого он пожелает — своего самого искусного бойца.

— Это я сам, — заявил Ортог.

— Тогда сражайся со мной, — удивленно сказал Отто.

Ортог покачал головой.

— Я не хочу убивать пьяных или одурманенных людей, — заметил Отто.

— Зачем вы напоили бойцов? — вмешался Юлиан.

— Чтобы они поменьше сознавали, что происходит, — откровенно объяснил Ортог.

— Не понимаю…

— Принесите машину, — приказал Ортог.

— Только не это, брат! — в ужасе воскликнула Геруна.

— Молчи, недостойная женщина! — презрительно отозвался Ортог.

— Она заговорила без разрешения, — заметил Юлиан.

— Она свободна, — возразил Отто.

— Если бы она сидела у моих ног, как рабыня, — усмехнулся Юлиан, — она не осмелилась бы заговорить.

— Да, но тогда все было бы иначе.

— Конечно.

— Принесите машину! — повторил Ортог.

К помосту вынесли странный аппарат. Где-то вдалеке прозвучал крик, похожий на птичий. Желтый шелк на ширмах вокруг поляны хлопал на ветру.

— Подержите его, — предупредил Ортог.

Четверо мужчин обступили Отто, двое других оттащили прочь Юлиана. Гута злорадно рассмеялась. Довольно простая, на первый взгляд, конструкция оказалась весьма хитроумной. Два стула с тяжелыми высокими металлическими спинками были укреплены друг против друга на маленькой платформе со столом посередине и установленной над ним горизонтальной трубой. В центр ее была вертикально вставлена вращающаяся трубка, на конце которой было заключено нечто, напоминающее револьвер с дулом на одном конце и барабаном на другом. — Посадите их, — приказал Ортог. В толпе послышался недовольный ропот. Отшвырнув воинов, которые удерживали его, Отто сел на один из стульев. На его высокой спинке были укреплены изогнутые зажимы. Отто осторожно положил голову между ними. Они не сжимали голову, просто удерживали ее на месте. Из зажимов можно было высвободиться только движением вперед или назад, но не в сторону. Вероятно, целью этого устройства было просто удержать человека от рефлекторных движений.

— Не надо! — крикнул ему Юлиан.

— Молчи, раб, — приказала Гута.

Первый из полусонных бойцов был усажен напротив Отто.

— Заряд, — объясняла Гута, — попадает в трубку вот отсюда. И заряд, и диаметр трубки j рассчитаны, как и все оружие, до тысячной доли дюйма. Вероятность, что дуло повернется вправо или влево абсолютно равна, как и шансы на то, куда будет направлен барабан.

— Понятно, — ответил Отто.

— Тебя привязать? — спросил мужчина, подручный жрицы.

— Нет.

— Ты сможешь нажать на пусковую кнопку?

— Да.

— Если ты откажешься, то потеряешь вызов, — предупредил другой воин.

— Откажись от вызова! — настаивал Юлиан.

— Нет, — покачал головой Отто.

— Уже слишком поздно отказываться, — усмехнулся Ортог.

— Ортунги не знают о чести! — закричал Юлиан.

— Величина выкупа за тебя будет удвоена, — пригрозил Ортог.

— Не вмешивайся, друг, — предупредил Отто, — если хочешь снова увидеть свою планету.

Револьвер на вертикальной опоре установили и закрепили.

Человека, сидящего напротив Отто, привязали к стулу — не потому, что он не хотел сидеть сам, ибо мало понимал происходящее, а скорее для того, чтобы он не упал.

— Понимаешь, что они задумали? — спросил Юлиан у Отто.

— Да.

— Твое умение, если таковое имеется, будет ни к чему, — усмехнулся Ортог. — Победа окажется делом случая.

— Или вероятности, — сердито добавил Юлиан.

— Ему не нужны советы, — отрезал Ортог. — Если он желает, может отказаться, и ему будет назначена быстрая, милосердная казнь.

— На то, что ты не погибнешь при первом выстреле, есть один шанс из двух, — объяснил Юлиан. — Шанс избежать смерти при двух выстрелах — один из четырех, при трех — один из восьми, при четырех — один из шестнадцати, при пяти — один из тридцати двух, при шести — один из шестидесяти четырех, при семи — один из ста двадцати восьми, при восьми — один из двухсот пятидесяти шести, при девяти — один из пятисот двенадцати, при десяти выстрелах — один шанс из тысячи двадцати двух.

— Я готов, — сказал Отто.

— Ты не умеешь даже сосчитать до тысячи, друг, — в отчаянии сказал Юлиан.

— Я знаю, что такое тысяча, — возразил Отто. — Это очень много.

— В таком случае вы могли бы выставить против него карликов или женщин! — в ярости воскликнул Юлиан.

— Много, как листьев на дереве или камешков на берегу, — добавил Отто.

Пусть те, кто силен в математике, поздравят себя с пониманием простых чисел, таких, как тысяча, но пусть они также попробуют, не считая и не отмечая на бумаге, представить, скажем, тысячу листьев или камней. Смогут ли они отличить по виду тысячу от девятисот или, положим, тысячи десяти?

— Карлики забавны, — задумчиво произнес Ортог. — Но уж никто не захочет отдавать ради такого дела женщин. Для них можно найти гораздо более приятное применение.

— Господин! — с упреком воскликнула Гута.

Ее жрицы и прислужницы в благочестивом страхе всплеснули руками и переглянулись. Кое-кто из рабынь не удержался от сдавленных возгласов.

— Это и вправду много, — проговорил Отто.

В машине имелся один спусковой крючок, или, вернее, кнопка на маленькой подвижной коробочке, которую мы будем называть пусковым устройством. Это устройство лежало на столе между стульями, от него к основанию машины уходил провод.

— Простите, госпожа Гута, — сказал Ортог.

Револьвер подняли вровень с переносицей Отто. Барабан его был направлен в сторону соперника Отто и находился где-то на уровне верхней части лба — Отто был слишком высок. Дуло располагалось на расстоянии четырех дюймов от лица каждого из мужчин.

— Зарядите его, — скомандовала Гута.

Один из прислуживающих ей мужчин опустил увесистый шарик в вертикальную опору револьвера.