Геруна была действительно красива.

На шее у нее на тонком шнурке висел крохотный ключ.

— Не смей смотреть на меня! — прошипела Геруна Юлиану.

Но тот пожирал глазами ее тело, наслаждался им в полную силу мужской страсти.

Геруна и не пыталась запахнуть плащ.

Отто взял плащ в руку и повернул Геру ну к себе спиной. Ее хрупкие запястья были схвачены тонкими, искусной работы, прочными наручниками для рабынь.

Несомненно, ключи от этих наручников висели на ее шее.

— Кажется, брат высоко ценит тебя, — заметил Отто.

— Я опозорила ортунгов, — ответила принцесса.

— И за это тебя послали сюда на ночь, — продолжал Отто.

— Да, это наказание. Я должна служить вам, как простая рабыня. А затем, после очищения и утреннего поединка, меня спрячут от людских глаз, и, формально оставаясь свободной, я буду пользоваться меньшей свободой, чем рабыня.

— Как жаль, — усмехнулся Юлиан. — Из тебя бы вышла отличная рабыня.

— Пес! — крикнула она.

— Ты ведь женщина, — продолжал Юлиан. — Ты быстро научишься всему с помощью плети.

Она с яростью оглядела его и фыркнула:

— Ободранный пес!

Юлиан не был обнажен, но его туника уже порядком изорвалась, открывая тело молодого аристократа. Это очень веселило пастухов, к которым его бросили днем.

— Пес в цепях, — презрительно цедила она сквозь зубы.

Его запястья были стянуты за спиной золотыми наручниками. На ногах висели кандалы с короткой, тоже золотой цепью.

— Освободи себе руки, женщина, — усмехнулся он» и Геруна отвернулась. — Твое ожерелье очень тебе идет.

Она тряхнула головой, и ключик на шнурке запрыгал у ее шеи.

— Твоя одежда поразительно хороша; несомненно, это последняя мода варварских принцесс, выставленных на продажу с торгов.

— На этот вечер я ваша, — сказала Геруна Отто. — Делайте со мной все, что захотите.

— Это правда? — спросил Отто.

— Да, — кивнула она и добавила: — Да, господин.

Отто взял висящий на ее шее ключ. Шнурок был достаточно коротким; он плотно охватывал шею, чтобы его нельзя было стащить через голову. В глазах принцессы промелькнул ужас. Она слегка отшатнулась, как только Отто поднял руку.

Он отошел.

— Наверное, тебе надо крикнуть, — предложил Юлиан.

Принцесса в ярости взглянула на него.

— Но твои крики останутся неуслышанными теми, кто ждет тебя снаружи.

— Да, — согласилась она.

— А потом, — продолжал он, — когда тобой овладеют насильно, твои протяжные крики, стоны беспомощного экстаза, обычные для рабыни, будут обязательно переданы твоему брату.

Она побледнела.

— Простите, госпожа, — Отто решительно взялся двумя руками за шнурок на ее шее и порвал его.

Принцесса в изумлении смотрела на него. Она не ожидала, что ее освободят.

Конечно, рабынь не часто заковывали в цепи, чтобы они могли служить еще лучше.

Но Отто не грубо стащил шнурок с ее шеи. Он снял его осторожно и решительно.

Он повернул Геруну к себе спиной, и она вздрогнула, почувствовав, как его руки вставляют ключ в замок наручников совсем близко от ее тела. Спустя мгновение она уже потирала освобожденные запястья.

Он отбросил наручники в сторону вместе с ключами.

— Оденься, — сказал он.

Геруна взяла плащ и закуталась в него.

— Не понимаю, — проговорила она, и как только Отто вопросительно взглянул на нее, поспешно добавила: — господин.

— Ты свободная женщина, принцесса, — объяснил он. — К тебе будут относиться с уважением.

Она изумленно приподняла брови. Отто указал в угол шатра, где на землю было свалено несколько одеял.

— Вот ваше место, госпожа. Советую вам сегодня ночью вести себя тихо и скромно — вы очень красивы, а мы всего-навсего мужчины.

— Да, господин, — прошептала она.

Она отправилась на место, указанное ей, и опустилась на колени. Плащ полностью окутывал ее фигуру, оставляя на виду только шею и голову.

— Вам не стоит становиться на колени, — предупредил Отто: эта поза легко могла возбудить мужчин.

— Да, господин, — она едва заметно улыбнулась.

Она села, опершись на руку. Юлиан часто видел в такой позе прикованных к стенам женщин на невольничьих торгах. Геруна запахнула плащ у шеи и робко опустила голову. Тонкая щиколотка и маленькая ступня показались из-под подола плаща, но, заметив снисходительную усмешку Юлиана, Геруна поспешно подтянула ногу под плащ.

— Она знает, что делает, эта плутовка, — посетовал Юлиан.

— Разве так бывает? — удивился Отто. — Она свободная женщина.

— Она женщина, — уточнил Юлиан.

Следует напомнить, что совсем недавно, на «Аларии», принцесса Геруна впервые почувствовала веревки. Значение этого обычая, физиологические изменения, связанные с ним, сильнейший эмоциональный удар — столь невыразимый, древний и таинственный, напоминающий о прошлом, намекающий на истину — таковы, что ни одна женщина не в состоянии забыть его.

Вечером в шатер принесли еду.

— Не ешь ее, — посоветовал Юлиан.

— В шатре принцесса, — возразил Отто, — вряд ли они хотят отравить ее.

Однако оба не знали, позволено ли Геруне принимать пищу в их шатре.

— Им незачем травить вас, — сказала Геруна.

— Почему?

— Они не из Империи, — усмехнулась Геруна.

— Сука! — крикнул Юлиан.

— Пес! — злобно отозвалась она.

Геруна лежала на боку на одеялах, опираясь на правый локоть и завернувшись в плащ. В темноте ее было трудно рассмотреть.

— Ты будешь есть первой, сука, — предупредил Юлиан.

Геруна отвернулась.

— Мне надо подкрепить свои силы, — объяснил Отто. Он ничего не ел уже два дня.

— Это не имеет значения, — произнесла Геруна.

— Почему ты так говоришь?

— Вы все равно пропадете.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросил Юлиан.

— У вас нет шансов, — горько проговорила она.

— Оружие будет незнакомым или воин непобедимым? — допытывался Отто.

— Нет.