— Слава Христу и Вэню! — воскликнул Чип, прочтя статью.

— В чем дело? — насторожилась Маттиола.

— С этим «Морганом Ньюгейтом» я учился в Академии, — сказал Чип, показывая на статью. — Мы с ним были большие друзья. Его тогда звали Карлом. Помнишь, рисунок лошади, что был у меня в Инде?

— Нет, — сказала Маттиола, читая.

— Его сделал он, — сказал Чип. — Карл всегда подписывал рисунки буквой «А» в кружке. Кстати, Карл, кажется, упоминал кличку «Аши». Слава Христу и Вэню, значит, он тоже смотался! Смотался на этот так называемый Либерти, в зону изоляции Уни. Что ж, теперь у него было то, чего он всегда хотел. Для него Либерти в самом деле был свободой.

— Тебе следует навестить его, — продолжая читать, сказала Маттиола.

— Да, обязательно, — согласился Чип.

Но возможно, он не станет этого делать. Много ли было смысла в визите к «Моргану Ньюгейту», который рисовал «Распятия» для Папы и заверял своих товарищей по эмиграции в том, что условия с каждым днем становятся лучше? Однако, может быть, Карл этого не говорил, может, «Иммигрант» наврал.

— Не горячись, — сказала Маттиола — Он, вероятно, смог бы тебе помочь найти работу получше.

— Да, — сказал Чип индифферентно. — Вероятно.

— Она посмотрела на него.

— В чем дело? — спросила она. — Ты разве не хочешь более выгодную работу?

— Я позвоню ему завтра, по дороге на шахту, — сказал он.

Сказал, но не позвонил. Он вгонял свою лопату в породу, поднимал и тяжко сбрасывал руду, опять вгонял, поднимал и тяжко сбрасывал.

«Разборись они все прахом, — думал он, — и сталюги, которые пьют, и сталюги, которые думают, что все идет к лучшему, и дуроломы, и болваны; да разборись сам Уни!»

В следующее воскресенье с утра Маттиола повела его в дом за два квартала от них — там имелся в вестибюле исправный телефон, и, покуда Чип листал старую растрепанную телефонную книгу, она ожидала. Морган и Ньюгейт были наиболее часто присваемыми эмигрантам именами, но редко кто из них имел видеофон; среди таких числился лишь один Ньюгейт Морган, и он проживал в Нью-Мадриде.

Чип опустил три жетона и назвал номер. Экран был разбит, но это не имело значения, поскольку видеофоны на Либерти давно не передавали изображение.

Ответила женщина и, когда Чип спросил, можно ли попросить Моргана Ньюгейта, сказала, что можно, но на этом все и окончилось. Молчание затягивалось. Маттиоле, стоявшей неподалеку возле рекламного плаката, ждать надоело, и она приблизилась.

— Его нет? — спросила она шепотом.

— Хэлло? — вдруг послышался мужской голос в аппарате.

— Это Морган Ньюгейт? — спросил Чип.

— Да. Кто вы?

— Говорит Чип! Ли РМ, из Академии Генетических Наук.

Некоторое время трубка молчала и затем:

— Бог мой, Ли?! Ты мне добывал альбомы и угли для рисования?

— Да, — сказал Чип. — И я сказал своему наставнику, что ты болен и нуждаешься в процедуре.

Карл захохотал.

— Точно, это ты сделал, мерзавец! — весело сказал он. — Грандиозно! Ты когда оттуда смотался?

— С полгода уже будет, — сказал Чип.

— Ты в Нью-Мадриде?

— В Полленсе.

— Чем занимаешься?

— Работаю на шахте, — сказал Чип.

— Во имя Христа! Это же конец света! — сказал Карл и, чуть погодя, добавил: — Дьявольски худо здесь, верно?

— Да, — сказал Чип, думая при этом: «Он даже их слова употребляет «Бог мой», «Дьявольски». Готов побиться об заклад — он молится».

— Жаль, что видеофоны тут не работают и я не могу взглянуть на тебя, — сказал Карл.

Вдруг Чипу стало стыдно за свою враждебность. Он рассказал Карлу про Маттиолу, про ее беременность; Карл сказал, что женился еще в Братстве, но удрал оттуда один. И пусть Чип не смеет поздравлять его с успехами.

— Вещи, что я продаю, — ужасны, — сказал Карл. — Рассчитаны только на маленьких детей. Но мне удается три дня в неделю тратить на настоящую работу. Мне грех жаловаться. Послушай, Ли, — нет, не Ли! Чип! Нам надо повидаться, Чип. У меня есть велик с мотором; как-нибудь вечерком нагряну. Нет, постой, — сказал он. — Вы не заняты в следующее воскресенье, ты и твоя жена?

Маттиола испуганно посмотрела на Чипа. Он сказал:

— Пожалуй, нет. Я не знаю.

— У меня будет кое-кто из приятелей, — сказал Карл. — Приезжайте и вы тоже. Идет? Часиков в шесть.

Поскольку Маттиола утвердительно закивала, Чип сказал:

— Мы постараемся. Быть может, что и получится.

— Смотри, только обязательно, — сказал Карл. Он дал Чипу свой адрес. — Я рад, что вы оттуда рванули, — сказал он. — В любом случае здесь лучше, чем там, правда ведь?

— Кое в чем, — сказал Чип.

— Буду ждать вас в воскресенье, — сказал Карл. — Будь здоров, брат.

— Будь здоров, — попрощался Чип и отключил аппарат.

Маттиола спросила:

— Мы ведь с тобой поедем, правда?

— Как, по-твоему, сколько будут стоить билеты? — спросил Чип.

— О, Чип.

— Ладно, — сказал он. — Мы поедем. Но я не приму от него никаких одолжений. И ты ни о чем просить не станешь. Запомни это.

Всю следующую неделю Маттиола по вечерам чинила их одежду, всячески пытаясь придать ей сносный вид, отрезая протертые рукава зеленого платья, колдуя над штаниной, чтобы не так были заметны заплаты.