при одном упоминании имени Кеннеди.

Лишь старик, отец семейства, правящий членами семьи, словно вождь своим племенем, по- настоящему смог оценить Жаклин. Привыкнув к своим энергичным дочерям, он поначалу не мог понять тихую и застенчивую Джекки. Но постепенно она завоевала его уважение, проявив такие черты характера, которые не могли не понравиться Кеннеди.

Однажды, когда в семейном разговоре наступила пауза, Джек повернулся к Джекки и сказал: «Дам пени, если ты скажешь, о чем думаешь». Джекки мило улыбнулась и сказала негромко, но так, чтобы все услышали: «Я думаю о своем, Джек, и если я расскажу тебе о своих мыслях, то они перестанут быть моими». Наступила гробовая тишина, члены семьи стали переглядываться, гадая, что же это за существо такое находится с ними рядом, которое даже не хочет делиться с ними своими мыслями. Наконец старик Джо громко рассмеялся.

«Честное слово, Джек, — сказал он, — Джекки — девушка себе на уме, она в нашу породу». «Держу пари, что так оно и есть», — сказал Джек, благодарный отцу за то, что тот разрядил атмосферу.

Таким образом Джо Кеннеди постепенно приучил членов семьи к Джекки, несмотря на всю ее непохожесть на них. Джекки считала, что она более всего имеет общего со своим свекром. Она любила подшутить над ним или «уколоть» его, как он сам это называл. Однажды она нарисовала картинку акварельными красками. На ней изображалась вся семья Кеннеди, загорающая на пляже. Они смотрели на солнце. Надпись над картинкой гласила: «Мы не можем взять его с собой, оно принадлежит отцу».

Этот гордый, властный человек, который вознамеривался сделать своего сына президентом, само собой интересовался женщиной, с которой встречался Джек. В те дни, когда он увлекался Ингой Арвад, Джо Кеннеди сделал все, чтобы их отношения прекратились. Инга — скандинавская красотка — в свое время знавала в Берлине самого Гитлера. Она даже сопровождала фюрера на Олимпийские игры 1936 года. Когда она прибыла в Соединенные Штаты и стала работать в газете «Вашингтон пост энд Таймс Геральд», ею сразу же заинтересовалось ФБР, подозревая ее в шпионаже. Слух о том, что она находится под наблюдением ФБР, дошел и до Джо, и он стал неистово убеждать сына не встречаться с ней, понимая, что такая связь может погубить карьеру Джека.

Инга-Бинга, как называл ее Джек, не только подозревалась в шпионаже, но также оказалась замужней женщиной. Джо Кеннеди мог бы заплатить приличную сумму, и брак был бы аннулирован, но он не стал делать этого, зная, какой скандал разгорится по этому поводу.

Годы спустя в личном досье Эдгара Гувера найдутся сведения о том, что одной из женщин, находящейся в связи с Джоном Кеннеди, было заплачено полмиллиона долларов за то, чтобы она не подавала на него в суд. Она утверждала, что он изнасиловал ее в 1951 году. В досье покойного директора ФБР имеется также вырезка из итальянского журнала «Ле Оре», в которой утверждается, что женщина по имени Алисия Пурдом, жена актера Эдмунда Пурдома, была обвенчана с Джоном Ф. Кеннеди. В журнале пишется, что эта помолвка была расторгнута по настоянию Джозефа П. Кеннеди из-за польско-еврейского происхождения женщины. В памятной записке ФБР, направленной генеральному прокурору Роберту Кеннеди, говорится о письмах, доказывающих связь Джона Ф. Кеннеди с этой женщиной.

Разумеется, Джо Кеннеди имел достаточно власти, чтобы замять это дело, и ни одна тень не упала бы ни на него, ни на его сына. Один из близких людей Кеннеди говорит: «Старик Джо был слишком умен, чтобы прибегать к шантажу, когда эта особа стала грозить судом, после чего Джек уже никогда не стал бы президентом. В конце концов, полмиллиона для него была не сумма. Он легко расстался с деньгами, чтобы спасти сына. Я уверен, что досье ФБР не врут, но какое значение это имеет теперь? Джо добился того, что Джек стал президентом, а именно в этом он видел смысл своей жизни».

В 1962 году стали распространяться слухи о том, что президент Кеннеди был женат и развелся до своего брака с Жаклин в 1953 году. Эти сведения были почерпнуты из книги «Генеалогия семьи Блаувельт», написанной Луи Л. Блаувельтом и напечатанной в 1957 году. Сам автор умер в возрасте восьмидесяти двух лет за год до выхода книги в свет. В книге сообщается о некой Дури (Керр) Малкольм. Даты рождения нет. Она урожденная Керр, но взяла фамилию своего отчима. Первый раз она вышла замуж за Джона Ф. Берсбаха. Потом они развелись, и она вышла замуж за Джона Ф. Кеннеди, сына Джозефа П. Кеннеди, бывшего посла в Англии. Детей от второго брака у нее нет. Репортеры, пытаясь проверить эти сведения, не обнаружили свидетельств о браке или разводе. Единственным свидетельством в пользу подобных слухов явилась заметка в одной из майамских газет, где пишется о том, что мисс Малкольм и мистер Кеннеди посетили вместе ресторан сразу же после окончания второй мировой войны. В 1947 году мисс Малкольм вышла замуж за Томаса Шевлина из Палм-Бич. Шевлин ранее являлся мужем Лоррейн Купер, ставшей потом женой сенатора от штата Кентукки, Джона Шермана Купера, близкого друга Кеннеди.

В ходе расследований оказалось, что эта женщина находилась вне брака и теоретически могла бы стать женой Кеннеди только дважды: между летом 1938 года и зимой 1939 года, когда он только что поступил в Гарвардский университет, и между январем и июлем 1947 года, когда он заседал в конгрессе в качестве члена палаты представителей.

Кеннеди отказался выступить с публичным опровержением, что дало бы повод для дальнейших пересудов. Когда его близкий друг Бен Брэдли, работающий в журнале «Ньюсуик», спросил его об этом браке, Кеннеди изумился и ответил: «Ты ведь знаешь ее. Помнишь, мы как-то играли вместе в гольф, а потом зашли в один салон, и там на диване сидела женщина, а рядом с ней стоял мужчина? Так это были Дури Малкольм и Шевлин. С ней встречался мой брат Джо, а я пару раз ходил гулять с ней. Вот и все».

Сын своего отца, Джек Кеннеди, естественно, был бабником. Отец заботился лишь о том, чтобы сын не повредил своей политической карьере. Он поощрял его встречи с красотками в клубе «Эверглейдс» в Палм-Бич, и дразнил его, когда тот водил шлюх в нью-йоркский «Эль Марроко». Бывало, Джо сам пытался соблазнять тех же женщин, что и сын, но когда дело дошло до свадьбы, он настаивал на правильном выборе. Тут уж не до похоти, говорил он.

В Джекки Джо видел идеальную жену для своего сына. Это была классная женщина, и ее принадлежность к высшему свету автоматически распространялась и на семью мужа. Очень важно и то, что она являлась католичкой, это было необходимо, чтобы он попал в Белый дом. Он не мог себе позволить жениться на протестантке или развестись. Слишком сильны в те времена были предрассудки. Эл Смит пытался стать президентом в 1928 году и потерпел неудачу именно по этой причине. Католичка французского происхождения, по мнению Джо, обязательно должна была быть аристократкой. Бостонские католики-ирландцы в социальном плане проигрывали ей.

На протяжении всего своего замужества Джекки постоянно обращалась к свекру за помощью и советом. Их отношения были до того близкими, что Джекки однажды заметила: «После мужа и отца я больше всех на свете люблю Джо Кеннеди». Несмотря на всю свою силу, Джо все же не смог защитить ее и спасти от стрессов, сопутствовавших ей в этом политическом браке. Постепенно она все больше впадала в депрессию и кончила тем, что оказалась в частной психиатрической лечебнице, где ее лечили электрошоком.

«Однажды во время медового месяца Джекки попросила его сделать то, что ее отец творил с ее матерью, но не слишком при этом расходиться, — вспоминает приятель Кеннеди по службе в морфлоте. — Ему нравилось ее невинное чувство юмора. На вид она казалась леди, но иногда говорила такое… нет, на шлюху она была не похожа, просто дразнила его».

Во время медового месяца Джекки не имела причин для беспокойства, так как в течение первых недель в Акапулько ее муж принадлежал только ей одной, но позднее, вспоминая эти чудесные дни, проведенные на розовой вилле с видом на Тихий океан, она скажет, что все это длилось очень не долго. Из Мексики она написала отцу письмо, в котором прощала его за то, что он не смог присутствовать на обряде бракосочетания в церкви. Письмо так тронуло Джека Бувье, что он заплакал и показал его своему напарнику, сказавшему, что это одно из самых волнующих писем, которые он когда-либо читал. Только очень благородный человек мог написать такое.

Прежде чем вернуться домой, Кеннеди отвез новобрачную в Калифорнию, где жили его старый друг