эльдары наседали, ведя непрерывный огонь.
Одного из стражей Кира подкинуло в воздух. Упал он уже бездыханным, а его рука, отсеченная по плечо осколком, отлетела в сторону. Кир прицелился и выстрелил в ближайшего темного эльдара из сюрикенового пистолета зарядом острой как бритва шрапнели. Гравитационные силы в зарядной камере его пистолета придали этой шрапнели невероятное ускорение. Она срезала голову первому темному эльдару и разорвала грудь идущему следом.
Враги отступили, и несколько мгновений Киру очень хотелось верить в то, что они решили убраться восвояси. Впрочем, со стороны противника тут же полетели новые тучи осколков, сразившие еще двух бойцов капитана. Остальные бросились на палубу и, подняв голову, увидели, что к ним несутся странные существа.
— Азуриан, помилуй нас! — взвизгнула Мелиша — одна из наблюдательниц с капитанского мостика, с отвращением уставившись на троих уродов, прыжками скакавших прямо на нее и Кира. — Что это?!
Капитану тоже было противно на них смотреть, но он не растерялся и дважды выстрелил в ближайшего из монстров. Острая шрапнель прошла сквозь его тело, оставив на нем кровавые рваные раны. Чудовище пошатнулось и чуть не упало. Кир не мог поверить своим глазам, но оно не только не умерло, но тут же пустилось вприпрыжку за двумя остальными тварями.
Разглядывая этих существ, Кир мог лишь догадываться, кем они были раньше. Его поразили ужасно изуродованные жестокими пытками и страшными хирургическими операциями тела, стянутые многочисленными кожаными ремнями. Во многих местах их плоть пронзали крюки и иглы, не дававшие заживать жутким ранам, сквозь которые блестели кости и внутренние органы.
Испытав отвращение и страх при виде этих невероятных уродов, Кир и его соратники, не сговариваясь, открыли огонь. Шрапнель пробивала монстров насквозь, срезала мясо с костей, а они только визжали и корчились. Одному из них снесло добрую треть изуродованной головы, а он продолжал наступать, что-то бессвязно бормоча. Другое чудовище упало лишь после того, как ему оторвало все конечности. Теперь его многократно простреленное туловище извивалось в луже крови и лимфы.
Чудовища миновали коридор. Настало время идти врукопашную. Один из монстров сорвал всю кожу с лица эльдара. Второй бросился на Мелишу и впился в нее черными зубами и когтями. Мелиша завизжала от ужаса и боли. Изо ее рта прямо на грудь Киру хлынула кровь. Отшвырнув разряженный пистолет, Кир потянулся за цепным мечом, но его тут же пронзила страшная боль. Капитан не сразу понял, почему его меч по-прежнему находится в своих богато украшенных ножнах. Потом он заметил рядом собой чудовище с острым ножом в лапе и понял, что ему отрезали кисть руки. В этот момент тварь полоснула его по груди. Хлынула кровь. В глазах Кира потемнело, и он рухнул на палубу.
Чудовище нагнулось над поверженным эльдаром, примериваясь, как бы половчее отсечь ему голову, но внезапно раздался чей-то властный голос. Чудовище сжалось от страха и отползло в сторону. Над смертельно раненным командиром фрегата нависла другая фигура. Кир увидел безжалостные глаза на бледном, удивительно красивом лице. Ко лбу капитана потянулась рука в изящной боевой перчатке, каждый палец которой заканчивался острым как бритва лезвием. Кир почувствовал острую боль и увидел в чужой руке камень своей души.
В отчаянии Кир понял, что теперь его душа принадлежит существам, о которых ему страшно было даже думать. Темный эльдар усмехнулся, взвешивая в ладони камень.
— Не бойся, «земляк», — прошипел он. — Ты умрешь не сейчас. У меня умелые резчики по плоти, и им нужен новый материал. Сначала они с тобой поиграют. Ты будешь перешит и станешь служить нам вместе с теми, кого ты только что пытался убить.
На огромной полетной палубе «Махариуса», где базировались эскадрильи «Шторм» и «Ураган», Кетер в последний раз осматривал свой скафандр, желая убедиться, что из всех отверстий в шлеме вытащены затычки, а резервный баллон с кислородом заряжен. Он уже почти закончил, как вдруг появился Зен в полном летном снаряжении. Рет держал шлем под мышкой, и Кетер заставил себя смотреть в лицо сослуживцу. Командир напомнил себе, что перед ним лучший пилот эскадрильи, и не важно, что его лицо, как и все остальные части тела, так и осталось бесформенным куском обгоревшей плоти даже после многочисленных хирургических вмешательств.
— Зачем ты здесь, Зен? Ты же не летишь в этом патруле!
— Прошу прощения, командир, — проговорил пилот монотонным механическим голосом. — Прошу разрешения вылететь вместе с вами. Я молился у себя в каюте и внезапно почувствовал, что сегодня могу сослужить хорошую службу и «Махариусу», и Божественному Императору.
Услышав эти слова, некоторые из пилотов переглянулись. Никто не спорил с тем, что несколько лет назад во время эвакуации с Белатиса именно поединок Зена с чудовищным демоном спас «Махариус» от гибели. Никто не мог понять, каким загадочным образом Зен прознал о том, что демон проник на корабль, и как Рету удалось его выследить и уничтожить. Некоторые утверждали, что Зен говорит сущую правду и действительно является орудием в руках высших сил. Другие же думали, что он давно свихнулся, а на Белатисе просто оказался в нужном месте в нужное время.
Сам Кетер не знал, что и думать. Он верил в Божественного Императора, хотя тот и пребывал на бесконечно далекой Терре. Верил он и в необходимость защищать человечество от многочисленных врагов, но по своей сути Кетер не был излишне религиозен, доверял лишь собственному умению и навыкам своих пилотов. Он не отказывался от помощи божественного провидения, но в первую очередь рассчитывал на броню и оружие своего истребителя-перехватчика и на пару надежных и опытных ведомых.
Зен терпеливо ждал, пока Кетер обдумывал его просьбу. А командир размышлял о нервозной обстановке, царившей на борту «Махариуса». Пропаганда и накопленный боевой опыт гласили, что ксеносы — злейшие враги человечества, которым ни в коем случае нельзя доверять. И вот теперь, когда корабль эльдаров находился совсем рядом, предчувствия Зена казались особенно зловещими.
И все-таки что-то необычное в поведении Рета привлекло внимание командира.
Повернувшись к техножрецу, руководившему предполетной подготовкой, Кетер скомандовал:
— Приготовить к старту шестую машину эскадрильи «Шторм».
В знак признательности Зен кивнул командиру.
— Вы правы, — сказал ему Кетер. — Шесть машин в любом случае лучше, чем пять. И пусть новоиспеченные друзья наших командиров видят, что у нас достаточно перехватчиков!
Устроившись в кабине командной «Фурии», Кетер стал ждать, когда техники пристегнут его к креслу. Размышляя над тем, почему он разрешил Зену вылететь на патрулирование, Кетер внезапно все понял и рассмеялся. Мането, которого пристегивали к заднему сиденью, услышал его смех в наушниках.
— Чему вы смеетесь, командир?
— По-моему, в этот раз нам непременно повезет, — вновь усмехнувшись, ответил Кетер. — Ты никому пока ничего не говори, но мне кажется, я тоже начинаю что-то чувствовать. Теперь у нас в эскадрилье целых два сумасшедших провидца! И да поможет нам Император!
Рев двигателя своевременно заглушил язвительное замечание не очень-то суеверного Мането.
Звено «Орлов» с полной бомбовой нагрузкой на борту патрулировало назначенный ему участок космического пространства между «Махариусом» и «Вуален-Шо». Его сопровождало несколько истребителей. Несмотря на строжайший приказ держаться подальше от человеческого корабля, командир звена бомбардировщиков несколько раз как бы случайно пересекал черту, за которую ему не дозволено было залетать.
Сидя в кабине головного «Орла», Корн усмехнулся, подумав о том, как пугают эти маневры глупых и уродливых мон-кеи. Там, за броней своего корабля, они скачут от страха, как животные, и хрюкают на своем варварском языке. Конечно, Корна за такое поведение могло ждать взыскание, но он сильно в этом сомневался. Во-первых, капитан Лилеатона была его спутницей жизни, а во-вторых, они вместе пережили гибель своего прекрасного искусственного мира Бель-Шаммон. Корн знал, что Лилеатона пылает такой же лютой ненавистью к мон-кеи, как и он сам.
Конечно, она может сделать ему выговор перед эльдарами мира Ан-Илоиз, в который они вынуждены были переселиться, но у себя в каюте, нагая, сжимая его в своих объятиях, она будет шептать ему на диалекте их погибшего мира совсем другие слова.
