Каве вздохнула:
— Я уже возвратилась. Завтракала с князем… Правда, не совсем удачно. — Она огорченно похлопала себя по животу: увы, в гостях у полудуха она успела съесть всего лишь один кусочек запеканки.
Тай одарила ее ошеломленным взглядом:
— Нет, ты никуда не уходила.
— Да ну? — растерялась Каве. — Я только что была у него… И провела там не меньше получаса.
— Нет, ты была здесь.
— Да нет же! Я помню всю нашу беседу в подробностях.
Девушки переглянулись. После чего, вспомнив поочередно все свои действия, произошедшие в ванной комнате с бассейном, они пришли к выводу, что обе говорят правду.
— Рик Стригой умеет останавливать время? — первой поразилась Каве.
Тай растерянно пожала плечами:
— Возможно… Или же он создал мастерскую иллюзию. Только непонятно, для тебя или для меня.
Раздался громкий оглушающий свист.
Громадная тень заслонила солнечный свет: окно распахнулось, пропуская в комнату черную морду в ореоле из сиреневых полос, увитую тонким рогом-кинжалом.
Раздался звон разбитого стекла. Соседнее окно было закрыто, и пан Чах, решив проделать тот же фокус, немного просчитался.
— Извините, — сконфуженно пропыхтел он, появляясь в неровном проеме из осколков.
Тай делано рассмеялась. Каве удивленно покосилась на подругу, распознав в ее голосе игривые кокетливые нотки.
— С Чародольцем поговоришь об убытках… Кстати, а кое-кто уже позавтракал с нашим князем, — едва сдерживая улыбку, добавила чара. — Только не знаем, по-настоящему ли.
— По-настоящему, — ответил пан Седрик.
Каве опешила:
— Почему ты настолько в этом уверен?
Вокруг серебряного рога закружился синий мотылек.
— Сорока на хвосте принесла. — В хриплом голосе пана Седрика проскользнула насмешка.
— Шпион, — обвинила Чертика девушка. — И предатель.
— Не обижай малыша. Он прилетел ко мне за помощью. Сразу, как увидел тебя у князя.
— Вот как…
Синие крылья порхнули еще несколько раз у нее перед носом, после чего дух вылетел в окно. Пан Седрик проводил его задумчивым взглядом и сообщил:
— Финал начинается через полчаса. Даем вам пятнадцать минут на сборы.
— Хорошо, — тут же кивнула Каве.
Чем скорее пройдет это унижение, тем лучше. Не то чтобы она не верила в собственные силы, нет. Просто трезво оценивала свои шансы против лучших чародольских колдунов, готовых сражаться до победного… Хотя рядом был Великий Мольфар, а это, что ни говори, обнадеживало.
А вот Тай неожиданно огорчилась:
— Неужели пора? Эх, так и не успели перекусить!
— Вечером перекусишь. А завтра, если все будет хорошо, состоится Шоколадный бал. Тебе лучше моего известно, сколь превосходно готовят в этом замке. — Пан Седрик прищурил тяжелые веки и полыхнул в сторону рыжей чары белым дымом. — А сейчас я советую вам поторопиться. Возьмите удобную одежду. Обувь участникам не положена. Впрочем, вы прекрасно об этом осведомлены.
Над турнирным полем парили сотни круглых зеркал, похожих на гигантские прожектора. Солнечные блики, попадавшие на них, заставляли жмуриться.
Само поле было круглым, как головка сыра, и делилось перегородками из дымчатого стекла на много равных кусков. Как объяснил пан Седрик, эти разделители являлись магическими заслонами и скрывали участников друг от друга до первого сигнального колокольчика. Так делали для того, чтобы предупредить дотурнирные потасовки между соревнующимися магами. После второго сигнального колокольчика правитель Чародола произносил небольшую торжественную речь. После третьего — начинался финальный бой.
Пан Седрик вместе с Каве приземлился в одном из секторов, а пан Чах с рыжей чарой скрылись в соседнем.
— Оставайся на месте, — посоветовал Мольфар. — По моим расчетам, первый сигнал прозвенит очень скоро.
— Хорошо…
Волнуясь все более, девушка испробовала несколько самых удобных положений, применяемых во время полета: она поудобнее уселась, покрепче обхватив руками костяной гребешок, и сунула пальцы ног в щели между чешуйками. Когда на тренировках пан Седрик решал проделать финт вроде пике или «мертвую петлю», она привычно цеплялась руками-ногами за его сиренево-черную шкуру, чтобы не свалиться. Оставалось надеяться, что ее не собьют в первые же секунды. В принципе удержаться на спине драконорога казалось куда более простым делом, чем свалить на землю кого-нибудь из участников финала.
Секунды растянулись в минуты. Каве нетерпеливо ерзала на месте и от нечего делать посматривала наверх: солнечные зайчики, отраженные от зеркал, мгновенно слепили глаза.
— Эти зеркала не будут мешать? — наконец не выдержала она. — И где же зрители? Никого не видно…
— Отвечу сразу на оба вопроса, — отозвался пан Седрик. — Зрителей на территории замка нет и никогда не бывает. Ты можешь себе представить, что будет, если в замок Чародольского Князя соберется весь сброд с его земель? Нет, на территорию приглашены только причастные к турниру: сам князь, куда ж без него, почетные гости, судьи, служащий люд, ну и сами участники. Последние, как я уже говорил, в первом финальном круге скрыты друг от друга. А вот в самом финале, когда останется десять пар, будет куда интереснее… Сейчас-то нас ждет общая большая свалка.
«Скорей бы ринуться в эту свалку», — подумала Каве. Ожидание неизвестности всегда хуже самой неизвестности. Потому что совершенно не знаешь, чего следует ожидать от будущего — большого подвига или большого позора.
— Погоди, ты же сам говорил, что люди слетаются посмотреть на турнир со всего Чародола…
— Они смотрят на турнирный бой издалека, через запечатляющие зеркала, связанные с турнирными: в больших поселениях ставятся копии и передают изображение с помощью ультраканалов. Согласись, если маги додумались мгновенно перемещать физические объекты и разговаривать по мысленной связи, то передать изображение для них — легче легкого.
— Значит, это волшебные спутниковые тарелки.
— Вроде того.
Каве вспомнила маленькое запечатляющее зеркало Алексы и против воли судорожно вздохнула. Что бы она сейчас ни отдала, лишь бы никогда не видеть отразившееся в проклятом куске зеркального серебра… В ее душе вновь зашевелились черные угольки обиды, раздувая пламя мести к Лешке и жалости к самой себе. Пришлось заливать пожар холодным душем рассудительности, Каве вновь сосредоточилась на финале.
Скорей бы бой!
— А вот и наш сановитый знакомый, — произнес пан Седрик. — И смотри-ка! Прибыл король, пан Вужык Камнепервый, собственной персоной… Ишь, все-таки не удержался, пришел поглазеть. Обычно он посылает кого-то из старших советников вроде меня. Видишь ли, высокое положение обязывает — нельзя скакать как мальчишке, сидя на трибуне для почетных гостей, а половина удовольствия при этом теряется. Вот почему король во время Чаклуна всегда остается дома… Однако шикарная ладья в этом году у Стригоя! Уж не тебе ли он желает пустить пыль в глаза, а, Каве?
И действительно, над ними проплыла белая и сияющая, с узкими загнутыми краями, будто полумесяц с ночного неба, лодка, останавливаясь ровно над серединой поля. К сожалению, с большого расстояния
