прием всех видных торговцев Мардинана, чтобы король в это время мог в спокойной обстановке пообщаться с избранными акулами бизнеса. В этот раз я по просьбе Фара изображал прожженного торгаша, чему очень помогла беседа с Кариэлем и встреча с Пароником. С ден Вареном мы, соблюдая таинственность, уединились в уголке, порождая множество предположений окружающих, и спокойно поговорили о всяком-разном. Торговец похвастался успехами Алена, который всерьез начал обучаться искусству боя, и поведал, что Лин недавно проводил новый набор в свою школу. А с Пароником вообще удачно вышло. Дело в том, что мастер оказался предусмотрительным и захватил с собой контракт, который я тут же подмахнул на глазах у всех. После этого торговцы, приглашенные на прием, убедились, что я не только сведущ в их деле, но и обладаю огромным влиянием в Мардинане.
А после приема состоялся Большой Торговый Совет, который проводил уже сам король. Фар в короткий срок добился принятия десятка различных законов, разработанных, как он сказал присутствующим, по моим подсказкам. Именно тогда я понял, зачем понадобился весь этот цирк на приеме, а заодно узнал кое-что о принципах власти в королевстве. Оказывается, королю мало написать указ и придумать закон. В том случае, когда это касается жизни всего государства, собирается Большой Совет в той отрасли, которую это затрагивает, и обсуждает пользу законов. Если большинство членов Совета считает, что законы плохие, они отправляются в туалет в качестве понятно чего, а если хорошие – тут же вступают в силу и не могут быть отменены.
Так как самые влиятельные торговцы, с которыми я встречался еще в первый день пребывания во дворце, единогласно высказались в поддержку законов, да еще и я вставил свое веское слово, то вся остальная мелкая шелупонь последовала за лидерами, и законы были приняты практически единогласно. Кстати, голосование было открытым, что очень облегчало работу. После Совета Фариам был счастлив до безумия. Оказалось, что на такой хороший результат он не рассчитывал и морально был готов к тому, что пару законов собравшиеся отправят в утиль. Однако благодаря мне все получилось просто великолепно, и никто из присутствующих не посмел вылезать с возражениями.
Я даже загордился, хотя прекрасно осознавал, что сам в принятых законах почти ничего не понимаю. Вот только вся гордость резко улетучилась, когда брат попросил меня провести День Города. Сразу стала понятной и его предшествующая похвала в мой адрес, и тонкая лесть, но отказаться я снова не сумел и решил выручить брата в последний раз. На следующий день мне, замещая Фариама, пришлось мотаться на Ветерке по всему городу, проводя торжественные церемонии, открытие новых торговых лавок, питейных заведений и прочего. Потом настал День Памяти, когда вместе с Фариамом мы отправились в его фамильный склеп и проведали всех почивших родственников, а затем с родственниками живыми опять танцевали во дворце. После этого был праздник Искусства, где мне пришлось выслушать концерт, в котором приняли участие около десятка бездарных, но чрезвычайно знатных певцов, а затем День Защитника…
В общем, когда я внезапно осознал, что началась вторая десятица моего пребывания во дворце, а всем этим приемам и праздникам нет конца и края, то подошел к Фариаму, который обсуждал что-то в библиотеке с двумя своими советниками, и просто посмотрел на него. Брат сразу понял, что его собираются убивать, и быстренько завершил разговор. Когда за советниками закрылась дверь, я прямо спросил:
– Когда все это закончится?
– Что – это? – удивился Фариам.
– Дурачка-то не включай! Сколько я еще буду заниматься всякой ерундой?
– Алекс, ну еще один день потерпи…
– Хватит! – оборвал его я. – Натерпелся! Еще одного приема я не выдержу, а твоя знать просто не переживет. Меня уже достали все их мерзкие лицемерные рожи, видеть их больше не могу! И если ты серьезно рассчитываешь опять отправить меня на прием, то через пять минут после его начала в твоем саду останутся только трупы!
Фариам удивленно посмотрел, как я в ярости сжимаю кулаки, и сказал:
– Ладно, убедил. В принципе, семьдесят фляжек – неплохой результат.
– Каких фляжек? – не понял я.
– Лимэля, – видя, что я поостыл, с ироничной улыбкой сказал Фариам.
– Поясни, – буркнул я.
– Понимаешь, мы с Вазом поспорили, сколько ты продержишься у меня во дворце. Он утверждал, что меньше трех дней, поэтому мы договорились, что если ты в течение трех дней покинешь Мард, я плачу за весь поставляемый Фантаром лимэль двойную цену, а если ты выдержишь этот срок, то Ваз предоставляет десять фляг за каждый следующий день абсолютно бесплатно. Так что я и говорю, семьдесят – неплохое достижение. По правде сказать, я рассчитывал максимум на тридцать.
– … тебя… в… через… да так, чтобы…! – не сдержался я.
– Ого! – восхитился брат. – Хорошо сказал.
– Это значит, пока я мучаюсь, ты лимэль зарабатываешь? Да если бы ты мне сразу сказал, я бы этого лимэля тебе наварил за один день дофига и больше! Я-то думал, что тебе действительно нужно было отвлечь знать от твоих дел, а ты просто надо мной издевался? И на церковников тебе было плевать с высокой колокольни, ведь ты понимал, что их претензии легко можно опровергнуть. Но святые отцы предоставили тебе такой хороший предлог меня задержать, что ты не мог им не воспользоваться! И я ежедневно прилагаю титанические усилия, буквально душу выворачиваю, а ради чего? Ради дурацкого спора, который ничего не стоит?
Я замолчал и внезапно обнаружил, что снова сжимаю кулаки. Так, необходимо успокоиться, иначе брат сейчас получит по зубам. Да, он это заслужил, но беззубый король будет для своих подданных отличным поводом для шуток, а достоинство семьи нужно оберегать. Я сделал глубокий вдох, постарался расслабиться и поинтересовался:
– Значит, делали на меня ставки, как на беговую лошадь? Так почему же ты еще и с Миром не догадался поспорить?
– Пятьдесят, – смущенно ответил Фариам.
– Что пятьдесят?
– Пятьдесят великолепных гномьих клинков, – пояснил брат. – Мирин почему-то решил, что ты продержишься всего пять дней.
– Мля-я-я… – протянул я и без сил опустился в кресло.
Обеспокоенный, Фариам подошел ко мне и взял за плечи:
– Алекс, ты чего?
– Десять дней! Десять дней я терпел все это издевательство, насиловал себя и измывался над своими чувствами!.. Фар, за что?
Я закрыл горящее лицо руками и откинулся в кресле.
– Алекс, что с тобой? Алекс! – король наклонился и обхватил меня за плечи, но, видя, что я никак не реагирую, попытался объясниться: – Прости, брат, я не предполагал, что для тебя это будет так тяжело. Я думал, что тебе, наоборот, будет полезно повращаться в этих кругах, узнать нравы знати, чтобы быть подготовленным к поездке в Гномьи горы. И не думай, что я просил тебя помочь мне только из-за спора. Ты полагаешь, мне так был важен этот выигрыш? Нет, благодаря тебе я успел за эти дни сделать столько всего, что даже и сам не ожидал. Первые караваны уже направились в степь, школа набирает еще три сотни детей, мы уже выбрали оптимальную стратегию поведения с имперцами, в королевстве идут такие реформы, что просто за голову хватаешься, армия реформируется, укрепляется граница с Империей… Всего и не перечислишь! И все это получилось благодаря тому, что ты приковал к себе внимание всех этих придворных лизоблюдов, да так, что они забыли обо всем на свете. Алекс, я не знаю, как тебе это удалось, но вся знать говорит только о тебе, давая мне свободу маневра и не отвлекая на разные пустяки и мелкие жалобы. Без тебя я бы ни за что не справился, да еще в такой короткий срок, а большинство законов и торговых договоров вообще появились исключительно благодаря твоим подсказкам! Прости, что не сказал тебе об этом раньше… Но почему тебе так плохо на этих дворцовых приемах? Разве тяжело несколько часов просто нести вежливую чушь с умным видом?
Я понял, что брат действительно ни о чем не догадывался. Он искренне верил, что для меня это ничего не стоит. Это принесло мне хоть какое-то облегчение, поэтому я убрал руки и взглянул в лицо брату. Ощущая опустошенность и громадную усталость, я тихо спросил:
– Фар, а скажи мне, ты уже начал чувствовать эмоции других людей?
