официального разрешения на посадку.

– Может быть, это не слишком удачная мысль – с официальной точки зрения. Никогда не знаешь, на какой подлог готовы пойти некоторые люди в наше время.

Талбот рассмеялся. Потом сказал:

– Если уж вы… э-э… летите завтра, мы были бы очень признательны, если бы вы любезно захватили с собой мистера Армстронга… Я так полагаю, Эль-Шаргаз будет первым пунктом вашего маршрута.

Гаваллан насторожился.

– Это официальная просьба?

Талбот улыбнулся.

– Официально неофициальная.

– Имея или не имея иранского разрешения, визы или паспорта?

Талбот коротко хохотнул.

– Вы совершенно правильно делаете, что спрашиваете. Я гарантирую, что бумаги мистера Армстронга будут в полном порядке. Как вы справедливо заметили, в наше время просто не уследить за всеми подлогами, на которые решаются некоторые люди, – подчеркнуто добавил он, заканчивая разговор.

Гаваллан кивнул.

– Очень хорошо, мистер Армстронг. Я буду с капитаном Мак-Айвером. Вам самому нужно будет позаботиться о том, чтобы связаться со мной. Самое раннее расчетное время вылета около семнадцати часов, но сидеть ждать вас я не буду. Договорились?

– Благодарю вас, сэр.

Гаваллан опять внимательно вслушался в его ответ, и опять не смог твердо определить акцент.

– Джордж, в самом начале нашего разговора вы сказали про того маленького заносчивого ублюдка, что он был совершенно прав. Прав в чем? Что я теперь должен разыскать и доложиться каким-то эфемерным властям в Тегеране?

– Нет. Что Бахтияр подал в отставку и находится в бегах.

Они оба уставились на него, разинув рот.

– Боже Всемогущий, вы уверены?

– Бахтияр официально подал в отставку пару часов назад и, что очень предусмотрительно с его стороны, исчез. – Голос Талбота звучал мягко и тихо, слова перемежались с выпускаемым сигаретным дымом. – Фактически обстановка вдруг сразу стала весьма чреватой всякими неприятностями, отсюда наше… э-э… острое желание по… э-э… впрочем, бог с ним, со всем этим. Вчера ночью начальник Генштаба генерал Гара-Баги, поддержанный другими генералами, приказал всем войскам вернуться в казармы, объявив, что вооруженные силы отныне сохраняют нейтралитет, оставив, таким образом, их законного премьер-министра беззащитным и отдав государство Хомейни.

– Нейтралитет? – эхом отозвался Гаваллан, отказываясь поверить услышанному. – Это невозможно… невозможно… для них это самоубийство.

– Согласен. Но это правда.

– Господи!

– Разумеется, приказу подчинятся лишь некоторые из воинских частей, другие будут драться, – продолжал Талбот. – На полицию и САВАК этот приказ, естественно, не распространяется. Они не сдадутся, хотя теперь, рано или поздно, они свою войну проиграют. Иншаллах, старина. А тем временем, кровушка по канавам рекой побежит, можете не сомневаться.

Мак-Айвер нарушил молчание.

– Но… если Бахтияр… получается ведь, что все закончилось? Закончилось, – повторил он, приходя в возбуждение. – Гражданской войне конец, и слава богу! Генералы предотвратили настоящую кровавую баню… поголовную резню. Теперь мы все можем вернуться к нормальной жизни и работе. Проблемам конец.

– О нет, любезный мой друг, – ответил Талбот еще более спокойным голосом. – Проблемы как раз только начинаются.

Буровая вышка «Беллиссима». 18.35. Закат был великолепен: окрашенные багрянцем облака у самого горизонта, чистое безоблачное небо, пронзительное сияние вечерних звезд, луна в третьей четверти. Но здесь, на высоте три тысячи семьсот пятьдесят метров, было очень холодно, с востока уж надвинулась тьма, и Жан-Люк лишь с большим трудом разглядел приближающийся 212-й.

– Джанни, летит, голубчик, – крикнул он бурильщику.

Скот Гаваллан заканчивал свой третий за сегодня полет туда-обратно. Все – бурильщики, повара, три кошки, четыре собаки и канарейка, принадлежавшая Джанни Салубрио, – уже были благополучно доставлены на вышку «Роза»: оставались только Марио Гинеппа, который, несмотря на увещевания Жан- Люка, настоял на том, чтобы улететь последним, Джанни, Пьетро и еще два человека, которые занимались закрытием буровой.

Жан-Люк настороженно посматривал на козырек, который время от времени ворочался, отчего у француза бегали мурашки по коже. Когда вертолет вернулся в первый раз, они затаили дыхание, услышав громкий рокот его винта, хотя Пьетро и заверил всех, что это бабушкины сказки, и вызвать лавину может только динамит или высшая сила. И тогда, словно стремясь доказать, что он неправ, козырек сдвинулся снова, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы вызвать острый приступ дурноты у каждого, кто оставался на буровой.

Пьетро дернул за последний рубильник, и турбины дизельного генератора начали останавливаться. Он устало вытер лицо, оставив на лбу мазок машинного масла. Спина у него ныла, и руки ломило от холода, но скважину они запечатали и обезопасили насколько могли. В стороне над пропастью он увидел вертолет, осторожно заходивший на посадку.

– Поехали, – сказал он остальным по-итальянски. – Больше мы здесь уже ничего не можем сделать. Разве что взорвать эту глыбу дерьма к чертовой матери!

Остальные перекрестились и потянулись к вертолетной площадке, оставив его одного. Он посмотрел наверх, на гребень горы.

– Ты там, ни дать ни взять, живой прямо, – пробормотал он. – Чудище поганое, которому не терпится добраться до меня и моих чудесных скважин. Да только хрен тебе, ублюдок!

Он зашел в маленькую кладовку, где хранился динамит, и взял две приготовленные им гранаты – шесть палок динамита, обернутых вокруг тридцатисекундного взрывателя. Осторожно положил их в небольшую сумку вместе с зажигалкой и коробком спичек на всякий случай.

– Матерь Божья, – незатейливо помолился он, – сделай так, чтобы эти штуковины сработали.

– Пьетро! Эй, Пьетро!

– Иду, иду, времени еще навалом! – Выйдя наружу, он увидел белое как мел лицо Джанни. – Что?!

– Гинеппа… ты лучше сам посмотри!

Марио Гинеппа лежал на спине, дыхание клокотало у него в горле, веки мелко подрагивали. Жан-Люк был рядом с койкой, держа руку на пульсе итальянца.

– Быстро колотится… а то вдруг вообще не могу нащупать, – встревоженно произнес он.

– Марио четыре недели назад прошел полное медицинское обследование. Ежегодное… кардиограмма там, все, что нужно. Очень серьезное. Сказали, он в полном порядке! – Пьетро сплюнул на пол. – Ну, врачи!

– Сглупил он, что решил торчать тут до последнего.

– Он начальник, что хочет, то и делает. Давайте его на носилки, и поехали. – Лицо Пьетро было мрачным. – Тут мы для него все равно ничего не сделаем. Черт с ним, с динамитом, рванем попозже или завтра.

Они аккуратно приподняли Гинеппу, укутали в теплое одеяло, вынесли из трейлера на носилках и пошли по сугробам к поджидавшему их вертолету. Как раз когда они подошли к площадке, гора издала громкий стон. Они посмотрели наверх. Куски снега и льда покатились вниз, набирая вес. Через какие-то секунды все это превратилось в настоящую лавину. Убежать они не успевали, оставалось только стоять и ждать. Грохот нарастал. Снег съехал по склону горы, подхватил дальний трейлер и один из огромных стальных баков с бурильным раствором и рухнул вместе с ними в пропасть. Потом все стихло.