длилась моя экскурсия по этому миру.

А вечером мне пришлось испытать не меньший шок, когда я сначала увидел огромное северное сияние на полнеба. И после того, как оно утихло, оказалось, что в небо вышло сразу пять разноцветных лун. Стоя на кристаллическом пляже и глядя на черную гладь моря с пятью цветными лунными дорожками, я почувствовал, насколько реал скучен по сравнению с этой фантазией. Но последний сюрприз, доконавший меня окончательно, ждал меня еще впереди. Поднявшись с пляжа в направлении освещенного берега, я попал в цветную феерию кристаллов, из которых состояли дома, деревья, фонари, дорожки и близлежащие скалы. Подсветка все время плавно менялась по цвету и интенсивности, создавая эффект плывущего призрачного пространства. Покидал я этот мир с большим сожалением и твердым обещанием себе навестить его еще раз.

Вторая, очень странная пирамида называлась мир Древа. Этот мир вообще не имел твердой опоры и представлял собой одно огромное дерево, которое росло непонятно откуда и выходило своей вершиной в бесконечность. Диаметр ствола был около километра, а ветви, толщиной начиная с полкилометра, простирались во все стороны километров на десять, постепенно ветвясь и сужаясь на концах. Самые тоненькие черешки листьев были «всего» десять метров шириной. Эти, самые узкие веточки увенчивались плоскими «листочками» метров по триста в диаметре и располагались почти всегда параллельно предполагаемой земле. Так что, каждый лист представлял собой хорошее поле для гольфа, причем, походя на него мелким пушком, вполне напоминающим траву. По ветвям проходили дороги, а на листьях часто устраивали жилища. Сообщения между сучьями дерева осуществляли или по подвесным мостам, или сверля туннели в стволе. Там же добывали воду, вскрывая сосуды, питающие дерево. Ближе к стволу царили сумерки, было всегда безветренно и сухо, но, чем дальше от ствола по ветвям, тем больше солнца и дождя попадало на листья. На самых концах начинался экстрим, в виде удерживания на качающихся листьях с риском попасть под дождь, иногда льющий водопадами с мокрой листвы.

Но если бы вся эта буйная фантазия ограничивалась деревом! Они же напридумывали себе такой очумелый мир животных, что и в кошмарном сне не присниться. Во-первых, кучу домашних насекомых, размером больше человека, вроде жуков древоточцев-туннелепроходчиков, высокоудойных пчел, дающих молоко, а не мед, тягловых майских жуков, или верховую саранчу для полетов. Самым отважным занятием было сражаться с местными колибри, которые вечно пытались сожрать весь урожай сахара, производимый гигантскими цветами дерева. Не менее гигантские плоды служили источником корма для мясных улиток, гусениц и прочих съедобных вкуснятин. Выращивание и сбор плесневых грибов на нижних сторонах листьев (самого крутого деликатеса), и охрана цветов были каждодневным экстримом, выполняющимся на летающей саранче размером с коня. В своих садиках жители выращивали декоративные грибы самых разнообразных и причудливых форм. Они даже умудрялись делать небольшие озера, выдалбливая каверны в основаниях ветвей и пуская туда воду из ствола. Пробыв в этом мире полдня, катаясь на жуках по тоннелям и летая на саранче вокруг цветов и грибных плантаций, я понял, что с удовольствием еще пожил бы и здесь.

Сколько еще столь же удивительных миров расположено в астрале? А если посетить пирамиды других цивилизаций? Нет, надо привыкать ко всему потихоньку, чтобы не съехать окончательно с катушек. Правильно, что ангелы-спасители проводят душу сначала по обычным мирам и потом рекомендуют вначале пожить в мире, близком к реалу, чтобы отпустить свою фантазию постепенно, не превратившись в эксцентричного маразматика…

Мои воспоминания прервала знакомая, ехидная харя лохматого растамана, подвалившего с кружкой пива к моему столику.

— Эй, пацан! Тута чо, не занято? — рявкнул хиппи, плюхаясь на свободное место.

— И не лень придуриваться? — с усмешкой приветствовал я Буля.

— А чтоб ты понимал в жизни! Не ломай кайф своим ворчанием! — бурчал и одновременно булькал пивом Буль.

— Где-то я уже слышал эту астральную философию, — мне вспомнился Дед-Морозовский подход к делу.

— Кстати, твой чердак еще не поехал набок? Столько миров за три дня! — не обращал внимания на мой вопрос ангел.

— А ты-то откуда знаешь? — оторопело спросил я.

— Помни! У ангельской мафии руки длинные! — перефразировал известную поговорку Буль. — А если серьезно, то ты же сам пользуешься нашей защитой, а она всегда с нами на связи. Не для того, чтобы следить, а только прийти на помощь, если вдруг понадобиться. Но такую информацию, сколько миров ты посетил, она оставляет.

— Хватит тебе про миры… Ничего моей голове не сделается, все равно она ненастоящая — я постучал себя по макушке изображая, какая она пустая изнутри.

— Ну, если посмотреть на это повнимательнее, то она и не была никогда такой уж настоящей. Ведь реал, всего-навсего очень тщательно и достоверно придуманная иллюзия. Так что, твоя голова, как была в реале пустым местом, так им и осталась здесь, — насмехался надо мной Буль.

— Отлично, а кроме насмешек над моей, пусть и пустой, но вполне крепкой головой, у тебя есть какое-нибудь дело? — продолжал я разыгрывать брюзжащего ворчуна.

— Дело-то есть… но весьма деликатное… — Буль задумчиво посмотрел на меня, будто оценивая: говорить или нет? Потом, видимо окончательно решившись, придвинулся поближе и стал рассказывать о ситуации, сложившейся между Славой и Ташей. Выслушав всю историю, я спросил:

— А что уж тут такого страшного? Ну, соединятся они и будут по очереди ходить в реал, — не понимал я проблемы.

— Это в лучшем случае, а в худшем, у вас на руках окажется свежий Славин труп. Как вам эта перспектива? — ехидно посмотрел на меня Буль и добавил уже серьезно. — Кому-то нужно все ему рассказать. И рассказать так, чтобы он хорошенько подумал и решил сам, что делать. И делать, в соответствии со своими желаниями и свободой выбора, а не по чувству долга или каким-то обещаниям.

— Понял, я преподнесу все так, словно Таше это вроде, как и не очень нужно. И пусть еще с десяток дней подумает обо всем до встречи с ней, — я вздохнул и высказал горестную мысль. — Значит, еще одним хорошим человеком меньше станет!

— Почему меньше? Здесь в астрале — на одного больше будет. Ты не понимаешь, что у вас в друзьях окажется астральное существо, по могуществу сравнимое с небольшим божеством!

— Славка — бог местного масштаба! — посмаковал я громкую фразу и заржал. — Самый неверующий бог в мире

— Ну, во-первых, не Славка, а Слава+Таша. А во-вторых, не такой и неверующий. Да и зачем богу верить в бога, если он сам себе бог?

— Кто кому бог не бог? Не верящий в себя бог, что ли? Что-то я не понял.

— А и не надо. Главное, ты Ярославу все толково изложи. Это дело деликатное, а ты имеешь к людям подход.

— С чего ты взял?

— Ангел я или не ангел? — возмутился Буль. — Что я, в людях не разбираюсь? Так что, никуда тебе не деться — будешь на нас работать. Надеюсь.

— Хорошо хоть надеешься, а не приказываешь! Короче, пошел я Славку обрабатывать!

Мы распрощались, и я остался со своими мыслями наедине: Да уж, озадачил, ангелочек! Сам, видите ли, крылышек марать не хочет. Соблюдает свободу выбора. А мою он «соблюл»? «Соблюл», формально. Я же добровольно на это пошел. Куда ни кинь — всюду клин. Придется заниматься душеспасительными беседами. Да и хватит по мирам попусту болтаться.

Славка на удивление спокойно отнесся к возможности стать богом мелкого разлива и риску потерять свое, еще не очень поношенное тело. А уж мысль о том, что телом можно будет поделиться с Ташей, привела его в полный восторг. Во всяком случае, стало понятно, что с любящего сердца свалился тяжкий груз. Я-то думал, чего это он какой-то пожухлый ходит после того разговора по телефону? А он расчухал, что с Ташей что-то неладно. Ну да где уж ей обмануть сердце, настроенное в унисон с ее собственным? Слава признался мне, что не стал давить на любимую в разговоре и прикинулся, что все в порядке, чувствуя, что ей и так от чего-то несладко. Мне было даже совестно продолжать обманывать его, рассказывая байку, что