говорил, что швырнет ее на все эти украденные сокровища. Он распалял ее, понимаете, так что ей действительно хотелось верить его задвигам и заниматься сексом на деньгах, на жестких золотых монетах.

Поллард ободряюще кивнула.

— Значит, у него был такой задвиг — заниматься сексом на деньгах?

— Вроде бы.

Поллард бросила быстрый взгляд на Холмена, но он только пожал плечами. Трахаться на баксах — почему бы такой фантазии не прийти в голову Марченко, но Холмен по-прежнему не верил, что можно спрятать шестнадцать миллионов наличностью в таком известном месте. Потом он вспомнил, что Ричи и Фаулер вернулись домой все в грязи и траве.

— Когда копы приезжали сюда, ты рассказывала им про Марченко? — спросил Холмен.

Марки удивленно посмотрела на него.

— А зачем? Это же было так давно.

— Я просто подумал — может, они спрашивали?

Холмен уже собирался уходить, но Поллард даже не взглянула в его сторону.

— Ладно, еще вопрос, — сказала она. — Ты знаешь, где Элли подцепила этого парня?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Она работала в борделе или по вызову?

Марки снова скорчила рожицу.

— Она говорила, что у нее есть человек, который за ней приглядывает.

— Что значит: приглядывает? — спросил Холмен.

— Элли просила, чтобы я никому на свете об этом не рассказывала.

— Элли умерла.

Марки оглянулась на ближайшие столики и снова перешла на шепот.

— Ладно, хорошо. Элли работала на полицию. Она сказала, что не боится вляпаться в неприятности, потому что у нее есть друг, который все уладит. Ей платили даже за то, что она рассказывала про своих клиентов.

Холмен посмотрел на Поллард — она была бледна как полотно.

— Элисон была платным осведомителем?

Марки криво ухмыльнулась и пожала плечами.

— Богаче она от этого не становилась. Она говорила, что у них есть какая-то заначка. Каждый раз, когда ей нужны были деньги, друг ее выручал.

— Она говорила тебе, что это за друг? — спросил Холмен.

— Не-а.

Холмен обернулся на Поллард и тронул ее за плечо.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался он.

Поллард покачала головой.

Холмен вытащил сотню и сунул ее в руку Марки.

Впавшая в депрессию актриса Пег Энтвистл покончила с собой в 1932 году, бросившись с перекладины буквы «Н». Высота букв и тогда, и сейчас составляла пятьдесят футов, и в те дни знак тянулся примерно на четыреста пятьдесят футов по вершине Маунт-Ли на Голливудских холмах. После долгих лет забвения в конце семидесятых Голливудский знак перестроили, но разнообразные вандалы не замедлили приложить к нему руку, так что вскоре город закрыл это место для посещения. Власти окружили знак забором, видеокамерами кругового обзора, датчиками инфракрасного излучения и движения, словно охраняли форт Нокс. Впрочем, Холмену это не мешало. Он уверенно указывал Поллард путь к вершине Бичвуд-кэньона — Холмен поднимался к знаку, когда был еще мальчишкой.

Поллард выглядела взволнованной.

— Вы знаете, как туда добраться?

— Да, мы почти на месте.

— Я думала, мы поедем через Гриффитс-парк.

— Этот путь лучше. Мы ищем одну улочку.

Холмен не верил, что они что-нибудь найдут, но понимал, что взглянуть необходимо. Теперь они знали, что один из полицейских получал информацию от Элисон Уитт. Если Уитт рассказывала офицеру, на которого работала, об Антоне Марченко, то копы наверняка знали и о Голливудском знаке. Связь между знаком и фантазиями Марченко могла подтолкнуть их к прочесыванию участка. В числе прочесывающих мог оказаться и Ричи. Холмен все гадал, видела ли Элисон Уитт Марченко в новостях. Вполне вероятно. Тогда она поняла, что ее пират — всего лишь грабитель банков, и довела полученные сведения до своего копа. Что, возможно, и стало причиной ее смерти.

— Мерзкая штука эти каньоны, — сказала Поллард. — Я не могу найти сеть для сотового.

— Хотите вернуться?

— Нет, не хочу. Просто стоило бы проверить, действительно ли эта девица была осведомителем.

— А что, существует горячая линия для осведомителей?

— Оставьте свои шутки, Холмен, прошу вас.

Они все выше поднимались по петляющим улицам, углубляясь в Бичвуд-кэньон. Голливудский знак постепенно приближался, то показываясь в промежутках между домами и деревьями, то прячась за горой. Наконец они добрались до вершины гребня.

— Теперь помедленнее, — попросил Холмен. — Мы уже рядом. Можете припарковаться на тротуаре вон у тех домов.

Поллард заглушила мотор, и они выбрались из машины. Улица резко обрывалась, перекрытая высокими воротами. Ворота были заперты, и на них висела большая табличка, гласившая: «ЗАКРЫТО ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ».

Поллард с сомнением посмотрела на табличку.

— И это ваш короткий путь? Тут же заперто.

— Это пожарная дорога. По ней можно подняться на вершину с обратной стороны знака. Получается на пару миль короче, чем если ехать через Гриффитс-парк. Я лазал тут, когда был еще мальчишкой.

Поллард постучала по слову «ЗАКРЫТО».

— Вы хоть когда-нибудь подчинялись закону?

— По правде говоря, не всегда.

— О господи.

Поллард протиснулась в щель сбоку от ворот. Холмен последовал за ней, и они двинулись вверх по дороге. Она оказалась круче, чем помнил Холмен, но с тех пор он постарел и потерял форму. Он быстро начал задыхаться, а вот Поллард держалась хорошо. Пожарный путь соединялся с мощеной дорогой, подъем по которой был еще тяжелее, поскольку она огибала пик. Голливудский знак исчез из виду, но вышка над ним неуклонно приближалась.

— Деньги они явно тащили другим путем, — сказал Холмен. — Слишком далеко.

— Марченко приводил сюда свою подружку.

— Она-то шла своими ногами. И вообще, вы оставили бы шестнадцать миллионов в таком месте?

— Но грабить тринадцать банков и затевать перестрелку с копами я бы тоже не стала.

У самой вершины дорога снова обогнула гору, выведя их на противоположную сторону, и неожиданно перед ними внизу распростерся весь Лос-Анджелес. Каталина-Айленд плавал в тумане примерно в пятидесяти милях к юго-западу. Огромный купол «Капитал рекордз билдинг» возвышался над Голливудом, а тесное скопление небоскребов походило на отдельный архипелаг в городском море, протянувшийся от центра до Сенчури-Сити.

— Ух ты, — сказала Поллард.