полиция уедет, Хуарес никогда сюда не вернется. Горстка соседей наблюдала за столпотворением с противоположной стороны улицы, а машин за домом маячило столько, что Холмену показалось, будто он проезжает мимо транспортного происшествия на 405-м шоссе.

Холмен направился дальше как ни в чем не бывало.

Чи выяснил, что Мария Хуарес перебралась к двоюродной сестре в Силвер-Лейк, к югу от Сансета — там жило много латиноамериканцев. Холмен прикинул, что полиции, наверное, известно ее местонахождение и, возможно, они сами помогли ей переехать, чтобы защитить женщину от дружков ее мужа. Если же она прячется по собственной инициативе, ее, скорее всего, объявили в розыск.

Адрес, который дал ему Чи, привел Холмена к обшитому досками домишке, прилепившемуся к крутому склону холма. Ветхое строение было едва различимо за высокими кипарисами. Холмен подумал, что у дома такой вид, будто он сам прячется. Он припарковался у обочины в двух кварталах вверх по холму и задумался, что делать дальше. Дверь заперта, шторы задернуты, но и большинство других домов выглядит точно так же. Холмен прикинул, может ли там оказаться сам Хуарес. Вполне вероятно. Холмен знал немало парней, которых сцапали в собственных гаражах, потому что им некуда было пойти. Преступники всегда возвращаются к своим подружкам, женам, матерям, в свои квартиры, трейлеры, к своим машинам — они бегут куда угодно и к кому угодно, лишь бы почувствовать себя в безопасности. Холмена, возможно, тоже взяли бы дома, если бы у него был дом как таковой.

Холмен подумал, что полиция знает это и, вероятно, следит за домом. Он оглянулся, всматриваясь в соседние машины и дома, но не заметил ничего подозрительного. Он выбрался из автомобиля и подошел к двери. Ничего страшного, если ему не откроют. Он просто обойдет дом и взломает заднюю дверь. Он постучал.

Холмен не ожидал, что кто-нибудь откликнется так быстро, но дверь почти моментально распахнула молодая женщина. Ей вряд ли было больше двадцати, получалось, что она даже моложе Ричи. Она оказалась уродливой, с приплюснутым носом, лошадиными зубами и жирными черными волосами, прилипшими к вискам не то как пейсы, не то как бакенбарды.

— Скажите, с ним все в порядке? — выпалила она.

Видно, решила, что он коп.

— Мария Хуарес? — спросил Холмен.

— Скажите, что с ним все в порядке. Вы нашли его? Скажите, что он жив.

Она сама выложила Холмену все, что нужно. Хуареса в доме не было. Полиция здесь уже побывала, и Мария сотрудничала с ними. Холмен слегка улыбнулся.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Можно войти?

Женщина отступила в сторону, и Холмен вошел. По телевизору крутили «Телемундо», но, не считая этого, в доме царила тишина. Холмен прислушался, но ничего не услышал. Через столовую и кухню ему была видна запертая задняя дверь. Пахло копчеными колбасками и петрушкой. Прихожая плавно переходила в гостиную, а дальше, возможно, находились ванная и спальни.

Холмен подумал: «Нет ли там кого?»

— Кто-нибудь есть дома? — спросил он.

Глаза женщины вспыхнули, и Холмен понял, что совершил первую ошибку. Мария насторожилась.

— Тетя. Она лежит, — ответила она.

Холмен взял ее за руку и провел через прихожую.

— Давайте посмотрим.

— Кто вы? Полицейский?

Холмен знал, что некоторые тихони бывают опаснее опытных бандитов, поэтому крепче сжал ее руку.

— Просто хочу убедиться, что Уоррена здесь нет.

— Говорю же, нет. И вы это знаете. Кто вы? Вы не из полиции.

Миновав прихожую, Холмен сначала заглянул в ванную, затем в ближайшую спальню. Там на постели сидела, закутавшись в платки и одеяла, маленькая сухая старушка. Она что-то сказала по-испански. Холмен не понял. Он смущенно улыбнулся и, прикрыв дверь, повел Марию во вторую спальню.

— Не ходите туда, — попросила Мария.

— Уоррен там? Отвечайте.

— Там дочка. Она спит.

Пропустив жену Хуареса вперед, Холмен открыл скрипнувшую дверь. В комнате стоял полумрак. Он разглядел маленькую девчушку трех-четырех лет, задремавшую на взрослой кровати. Холмен прислушался. Он понимал, что Хуарес может прятаться под кроватью или в кладовке, но ему не хотелось будить девочку. Он слышал, как она тихонько посапывает во сне. Что-то в невинной позе ребенка заставило Холмена подумать о маленьком Ричи. Он попытался вспомнить, видел ли когда-нибудь Ричи спящим, но не смог. Таким воспоминаниям неоткуда было взяться. Он никогда не задерживался дома на достаточно продолжительное время, чтобы застать ребенка в постели.

Холмен закрыл дверь и пошел с Марией в гостиную.

— Вас не было здесь с полицейскими… кто вы? — настороженно спросила она.

— Моя фамилия Холмен. Вам она знакома?

— Убирайтесь. Я не знаю, где он. Я уже говорила. Кто вы? Вы не показали свой значок.

Холмен силой усадил ее на кушетку. Нагнулся, приблизившись к женщине вплотную.

— Посмотрите на мое лицо, — велел он. — Может, видели его в новостях? Не припоминаете?

Мария заплакала. Она не понимала, чего хочет от нее этот странный человек, и ей было страшно. Но Холмен уже не мог остановиться. Он ни разу не повысил голос, говорил почти шепотом. Точь-в-точь как во время ограбления.

— Моя фамилия Холмен. Фамилия одного из тех офицеров тоже была Холмен. Твой сраный муженек убил моего сына. Ясно?

— Нет!

— Где он?

— Не знаю.

— В Мексике? Я слышал, он свалил за бугор.

— Никуда он не делся. Он был с нами.

— Где он?

— Не знаю.

— Скажи, кто его прячет?

— Не знаю. Я говорила. Он был с нами.

Холмен не продумал план действий до конца и теперь чувствовал себя в ловушке. Тюремные психологи утверждают: преступники — люди, которые неспособны или не желают предвидеть последствия своего поведения. Они называют это «отсутствием внутреннего контроля». Неожиданно Холмен вцепился Марии в горло. Его рука словно по собственной воле обхватила ее шею. Он не знал, не понимал, что и зачем творит…

…но Мария зашлась в хрипе, и Холмен моментально увидел себя со стороны. Он выпустил ее и отступил назад, лицо его горело от стыда.

— Мамочка? — позвала девочка.

Она стояла в прихожей, перед дверью в спальню старушки — маленькая, как кукла. Холмену хотелось убежать, он был противен самому себе, понимая, что девочка могла его заметить.

— Все в порядке, милая, — сказала Мария. — Иди, ложись. Я скоро приду. Иди, иди.

Девочка вернулась к себе.

Ричи точно так же уходил, когда Донна клеймила его отца неудачником.

— Извините. Вы в порядке? — спросил Холмен.

Мария молча уставилась на него. Она дотронулась до горла. Убрала прилипший к щеке локон.

— Послушайте, — сказал Холмен. — Мне жаль. Я расстроен. Он убил моего сына.

Мария взяла себя в руки и покачала головой.

— У нее был день рождения. Позавчера. Он сидел с нами. Он не убивал никаких полицейских.