незыблемым, рушилось из-за одного — единственного расставания, и создавалось — из ничего! — из-за одной — единственной встречи. А строителями были мы. Скучно, очень скучно жить среди примитивных и однообразных людей годами, веками, тысячелетиями... Монотонно выполнять свою работу из года в год, и тускнеть самому, поневоле уподобляясь окружающей тебя серости...

Свою тетушку я обожал. Мудрая, как мир, непобедимая, как время, порой грозная, и даже коварная, она обладала задором пятнадцатилетней девчонки. Немало мы с ней покутили и подурачились за эти века. Но, и к моей чести надо сказать, что я тоже не давал ей закиснуть от скуки. Бывало, — и ох как бывало! — что и непобедимая Смерть вынуждена была отступить, с хохотом признавая свое поражение!..

— Пари? Хм-м... Предмет спора?

— Ты же просто кичишься своей опытностью и профессионализмом. Тебя прямо распирает от самодостаточности… Вот, давай и поиграем  «в любовь»... Так, говоришь, никто против тебя не устоит?

— Никто, — твердо заверил я. — А в чем подвох? Какие-то особые условия на этот раз?

— Никаких! Соблазняй, влюбляй, пытайся удержать... А я посмотрю.

— Издеваешься? — обиделся я. — Это не серьезно. У нас были с тобой такие пари, такие интриги, и после всего этого ты...

— Да, но есть нюанс, — подняла она указательный палец.

— Какой?

— Пошли годы. Ты изменился. И уже давно не ангел Любви. Ты — Порок. На это я и делаю ставку. Не ври себе: не все понятия перепутаны. И добро, по прежнему остается добром, и любовь — любовью. Кто этого не понимает — проигрывает. Люди часто пытаются подменить понятия, но суть вещей от этого не меняется.

— Меня это не привлекает. А думал, будет интересно, а ты опять о банальностях...

— Интересно будет, — заверила она. — Сам себе удивишься. Спортсмены тоже долго не верят, что их время вышло, но годы берут свое. Ты ослаб. Я вижу это.

— Что-то ты темнишь, — задумался я. — Что-то здесь не так...

— Ну ты же так в себе уверен...

— Уверен. Потому и не интересно.

— Даже несмотря, что на кону?..

— И что ты предлагаешь?

Она вмиг стала серьезной.  Глаза прищурились, даже зрачки превратились в две тонкие, вертикальные полоски... Но этим меня не испугаешь. Видел я лица и пострашнее: благообразные, ухоженные, сытые и самодовольные лица людей. Вот это действительно страшно. А смертью меня не напугать — мы с ней слишком давно знакомы...

— Ну что ж, если ты так уверен в себе, ангелочек... Тебя не устрашит  никакой заклад. Я предлагаю сыграть на большие ставки!

— Тогда и я потребую от тебя серьезный вексель.

— Надо думать, — жестко сказала она. — Ведь мы ставим с тобой на одно и то же... На нее!

Ее палец был направлен в медальон на моей груди.

— С ума спятила?! — рассвирепел я. — Совсем рехнулась?!

— Что с тобой, ангелочек? — с притворным удивлением распахнула она огромные глаза. — Ты же никогда не боялся играть на судьбы других людей? Сотни миллионов судеб тебя не заботят, а в эту девчонку ты вцепился намертво... Отпусти ее. Ты не можешь удерживать ее вечно. Ее срок давно вышел...

— Это не твое дело — считать не принадлежащие тебе сроки! Она — часть меня, и не покинет этот мир, пока его не покину я! Я ее не отдам!

— Только мучаешь девчонку, — поморщилась она. — Но мне интересно, чего ты так испугался? Вроде так был в себе уверен... Какая разница, что на кону, если ты видишь, что у тебя на руках — тузовое каре?

— Потому что я не удивлюсь, если узнаю, что оно имеется и у тебя! Мы оба привыкли играть краплеными колодами... Но, предположим, что я выиграю... тогда я могу потребовать, что бы ты освободила ее и вернула мне навсегда?

— Разумеется.

Я задумался.

— Даже не знаю... Ставки действительно высоки. Я должен все обдумать.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась она. — Думай.

Я посмотрел на нее с подозрением:

— И кто же будет моей целью? Ты уже выбрала кандидатуру?

— Нет, можешь сам выбирать, —  она оглянулась, рассматривая сидящих в зале, и развлекающихся на танцполе. — Мне все равно. Не в них дело... Тебе из них кто-нибудь нравиться?

— Мы еще не заключили пари, — быстро сказал я.

— Я помню.

Недоверчиво хмыкнув, я перевел взгляд на танцующих. Семь женщин, и ни в одной я не заметил ничего особенного. Четверых, постарше и менее красивых, я отмел из чисто эстетических соображений. Из трех оставшихся мое внимание привлекла пластика одной, в недорогом, простеньком платьице. Девчонка как девчонка. Лет двадцати «с хвостиком». Среднего роста, стройная, явно не из пресловутой, и осточертевшей среды «золотой молодежи». Не красавица и не уродинка... Так... Самая обычная. Да еще и явно перестаравшаяся с коктейлями, судя по ее упоению танцем. Легкая жертва. Я хоть сейчас мог поклясться, что уже через час она будет в моей постели, но... Ставки, ставки...

— Предположим... Только теоретически! Что вон та, — указал я тетушке на свою избранницу. — Или ты хочешь выбрать сама?

— Я уже сказала, что мне все равно, — усмехнулась она. — Тебе их соблазнять, а не мне. Пусть будет та... Так что ты решаешь?

— И все же я должен подумать, — твердо сказал я. — Что-то здесь не так... У меня отличная интуиция. Я всегда чувствую подвох…

— Ну, на тебя не угодишь, — покачала она головой. — Хорошо, думай хоть до следующего века.

— Столько не потребуется... К полуночи дам ответ.

— Договорились, я приду в полночь... А теперь — может, покуролесим, а? Как в старые, добрые времена?

— Нет, я должен побыть один. Взвесить все... Покуролесим, когда я выиграю пари.

— Как знаешь...  А я, пожалуй, развлекусь... Эй, ростовщик! — окликнула она толстощекого бизнесмена, безуспешно пытающегося закадрить такую же толстощекую «бизнесвумен» за соседним столиком. — Ростовщик!..

— Тетушка, — шепотом предупредил я. — Сейчас они называются предпринимателями.

— Да? И что же они предпринимают?

— Попытку заработать деньги.

— А я что говорю? — удивилась она. — Эй, ростовщик! Предприниматель! Хочешь заняться пьянством и развратом?

— А то! — он горделиво бросил взгляд на своих менее удачливых соседей, поглядывающих на него с явной завистью.

— А тебе мама говорила, что разврат — это плохо?

— За что ты его? — поинтересовался я, пока «предприниматель» хлопал глазами, пытаясь найти хоть какой-нибудь ответ.

— Его срок пришел, — просто сказала она. — Слишком много он наделал в своей жизни. Время платить...

— Тебе денег, что ли надо? — наконец нашелся коммерсант. — У меня есть... Перебирайся за мой столик, не пожалеешь....

— Главное, что б ты не пожалел, — подмигнула она. — Я ведь очень дорогая девочка. Ты даже не представляешь — насколько...

— Деньги есть, — запыхтел обиженный толстяк. — Денег много...

— Ну, тогда пойдем, удачливый ты мой, предприимчивый... А ты думай, — сказала она мне на