1
От маленького прифронтового аэродрома до штаба 13-й стрелковой бригады было километров двадцать. Начальник Особого отдела бригады обещал прислать за капитаном свою «эмку», но когда «У-2» приземлился в Горелом Бору, выяснилось, что никаких машин из штаба не приходило.
– Позвони им, – велел Шибанов коменданту аэродрома. – Может, они со временем напутали?
Комендант поправил сползающие на кончик носа круглые очки.
– Так ведь связи нет, товарищ капитан, – извиняющимся тоном сказал он. – С самого утра и нет. Немцы сегодня гвоздят, как бешеные – наверняка кабель снарядом повредило.
Шибанов взглянул на часы.
– Что ж, придется двигаться своим ходом. Что, отец, мотоциклы у тебя в хозяйстве имеются?
– Имелся один, товарищ капитан. Но техники его уже давно на запчасти разобрали.
– Самолеты на мотоциклетном движке летают? Смело, ничего не скажешь.
Комендант аэродрома юмора Шибанова не оценил.
– Не знаю, чем вам помочь, товарищ капитан. Разве что только лошадь могу дать…
– Лошадь? – заинтересовался Шибанов. – Дохлятину небось какую-нибудь? На колбасу уже не годится, а выбрасывать жалко?
– Нет, что вы. Трехлетка, очень резвая. Ребята ее в лесу поймали, тут неподалеку конезавод был, немцы его разбомбили, а контингент разбежался…
– Ладно, – сказал Шибанов, – уговорил ты меня, чертяка языкастый. Пойдем, покажешь своего Росинанта.
– Откуда вы узнали? – от удивления очки коменданта снова сползли вниз. – Ее и правда Росой зовут!
– А я провидец, – Шибанов постучал себя согнутым пальцем по лбу. – Зрю сразу в корень.
Роса оказалась изящной степной кобылой каурой масти. Юный Саша Шибанов ездил на таких на хуторе под родным Таганрогом. Он похлопал лошадку по морде, дал ей кусочек сахару и деловито подтянул седельные ремни.
– Ездите на ней? – строго спросил он коменданта.
– Как же не ездить. За водой, бывает. Тут до родника три километра лесом. А почему вы спрашиваете?
– Видишь, как ей, бедняге, хребет натерло? Если б вы так за самолетами своими смотрели, они бы у вас в воздухе разваливаться начали. Седло, отец, должно держаться крепко, а не вихлять по крупу, как Машка по плинтуару…
Комендант обиделся.
– Не знаю, товарищ капитан, – сухо сказал он, – как насчет Машек, а лошадь у нас одна. Не нравится – ничем больше помочь не могу, извините.
Шибанов хмыкнул. Лихо вскочил в седло, сжал лоснящиеся бока Росы коленями, и пустил ее рысью вдоль взлетно-посадочной полосы. У конца летного поля капитан развернул лошадь и, послав Росу в галоп, помчался обратно к коменданту.
– Лошадь мне нравится, – веско произнес Шибанов. – Я ее беру.
– Ну и хорошо, – с облегчением вздохнул комендант. – Позвольте, я вам дорогу объясню…
Лесная дорога петляла между высоких, поросших корабельными соснами холмов. День выдался жаркий, но это ощущалось лишь на открытых солнцу прогалинах – там лениво жужжали толстые шмели, грелись на поваленных стволах серые ящерицы, дурманяще пахло жимолостью и земляникой. Под сводами бора было прохладно и пахло хвоей. О том, что он находится в прифронтовой полосе, Шибанов вспомнил только после того, как на западе заревело и заворочалось что-то тяжелое, и тишину прорезал пронзительный визг падающих мин.
Сосновые иголки, усеявшие дорогу, неожиданно пришли в движение, будто их перемешивала чья-то невидимая рука. То здесь, то там над дорогой поднимались столбики пыли – земля тряслась.
Где-то совсем рядом ухнул огромный железный филин. Заскрипели, наклоняясь, могучие деревья. Слева от Шибанова, круша подлесок, рухнула высоченная сосна. Испуганная Роса заплясала под ним, и капитан изо всех сил натянул поводья. Сверху сухим дождем сыпалась хвоя. Мины, истошно визжа стабилизаторами, падали теперь в полукилометре от капитана, пробивая в стене сосен бреши, сразу же заполнявшиеся сизоватым дымом. Сквозь дым просвечивало солнце, и это было удивительно красиво.
«Какого черта они лупят по лесу? – подумал Шибанов. – Здесь же, кроме меня, никого нет!»
Размышлять времени не было. Он пригнулся к шее дрожащей Росы и пустил ее в галоп.
«Эмку» он обнаружил километра через три. Автомобиль съехал в кювет, задние колеса беспомощно торчали над краем дороги. Капитан спрыгнул с лошади, и, держа ее в поводу, чтобы не убежала, подошел к машине.
Левый бок «эмки» был вмят в салон чудовищной силы ударом. Шофер лежал головой на покореженном руле, из ключицы у него торчал уродливый черный осколок. Шибанов потрогал его за шею, пытаясь нащупать пульс – шофер был уже холодным.
– Вот, значит, в чем дело, – сказал сам себе капитан.
Он забрал документы шофера и его личное оружие, и вернулся к дороге. Роса пугалась и прядала ушами при каждом новом залпе минометов.
– Ну, девочка, – Шибанов порылся в карманах и дал ей новый кусочек сахара, – давай, не подведи меня. Нам во что бы то ни стало надо добраться до этого штаба, понимаешь?
К штабу бригады он подъехал уже в сумерках – массированная канонада к этому времени почти прекратилась, с запада доносился только утомительный лай пулеметов и редкие разрывы гранат. Лес обрывался резко, будто отрезанный невероятных размеров лопатой – дальше тянулись поля, которые та же лопата взрыхлила для какого-то небывалого посева. Семена, брошенные в эту землю, были стальными, их обильно поливали кровью, а удобряли человеческими телами. За полем мерцали колючие огоньки – тысячи колючих огоньков. Там стояла 9-я армия генерала Вальтера Моделя, уже полгода удерживавшая Ржев.
Капитан Шибанов, в отличие от большинства солдат и офицеров Красной Армии, знал правду о том, что происходило на Ржевском выступе. В первые же дни после Нового года 9-я армия вермахта на северном фланге группы армий «Центр» оказалась под угрозой окружения. Ее командующий, генерал-полковник Адольф Штраус, страшась неминуемого позора и гнева фюрера, каждый день надирался шнапсом и был неспособен принимать решения. В конце концов он слег с тяжелейшим нервным расстройством и был отправлен в Берлин. Вместо него командующим 9-й армией был назначен пятидесятилетний генерал танковых войск Вальтер Модель – человек, обладающий чрезвычайно уродливой внешностью и невероятно сильным характером.
Модель начал с того, что надерзил самому Гитлеру. Ознакомившись с ситуацией во вверенных ему войсках, он запросил у фюрера дополнительный корпус – иначе, заявил Модель, 9-ю армию спасти не удастся. Гитлер согласился, но потребовал, чтобы этот корпус принял участие в боях к северо-западу от Вязьмы. Модель возразил, что русские начнут наступление гораздо севернее, около Ржева, а значит, корпус надлежит перебросить именно туда. На глазах у изумленных фельдмаршалов новоиспеченный генерал, еще три месяца назад бывший простым дивизионным командиром, не оставил камня на камне от плана фюрера, предусматривавшего концентрацию сил у Вязьмы. В конце концов, когда потерявший терпение Гитлер повысил на Моделя голос, тот холодно посмотрел на него через монокль и произнес ставшую знаменитой фразу:
– Кто командует 9-й армией, вы или я?
Эта немыслимая наглость произвела впечатление на фюрера, и он дал Моделю карт-бланш. И не ошибся – в течение последующих нескольких месяцев Модель спас не только 9-ю армию, но и всю группу армий «Центр».
В январе и феврале Ставка Верховного Главнокомандования обрушила на позиции Моделя несколько чудовищных ударов. 39-й армии под командованием генерал-лейтенанта Масленникова удалось прорваться сквозь его оборону к югу от Ржева, но Модель отрезал ее от шедших на помощь подразделений пяти советских армий, и окружил. Утопая по пояс в снегу, солдаты Моделя с фанатичным огнем в глазах сдерживали натиск русской пехоты. Все усилия оказывались тщетны – 9-я армия превратилась в волнолом,
