заключаются на обоюдных условиях. Вы готовы взять под охрану мое княжество, я — ваше королевство.

— Безусловно, безусловно, княже, — растянулся в довольной усмешке барон. Возможно, он просто не заметил, что только что признал равенство происхождения князя Сакульского и короля Швеции, их равную знатность. Росчерк пера на грамоте — и все потомки Зверева в этом мире получат чертовски важный аргумент в любых местнических спорах, которые под разными наименованиями будут длиться еще многие века. Ради этого можно и подписать.

— Король Юхан настроен к Руси и русскому царю с исключительным дружелюбием, — поднял кубок гость. — Давай выпьем, княже, за его здоровие и долгое славное правление! Мыслю, он станет добрым другом не только государю твоему, но и твоим лично. Есть, правда, одна малая обида, что гложет его сердце. Видишь ли, взойдя на престол, королю Юхану пришлось прекратить войну с Даней, начатую безумным предыдущим королем. За мир сей датский король запросил контрибуцию размером в сто сорок тысяч крон, и на нее пришлось согласиться. Однако же сумма сия для шведской казны неподъемна, платить мы ее не в силах и живем под постоянной угрозой новой войны, что датчане способны развязать в любой миг из-за невыполнения договора. И тут дошли вести до нашего двора, что государь русский выдал племянницу свою замуж за датского принца, передав в приданое целое королевство! Тревожно стало в наших сердцах, княже. Терзает душу один вопрос: не означает ли этот брак новый тесный союз между Русью и Данией, и не намерены ли две эти страны начать против нашей маленькой славной Швеции войну сразу с двух сторон, презрев грядущие токмо через год османские напасти?

Барон изобразил столь наивную детскую улыбку, словно не понимал: заданный им вопрос отнюдь не «маленькая обида», а проблема для шведской дипломатии наиважнейшая. Исходя из возможности альянса Дании и Руси и их совместных намерений, шведам нужно выстраивать планы на ближайшие месяцы и годы: то ли лихорадочно набирать кредиты и свозить наемников со сего света для грядущей бойни, строить крепости и закупать оружие, то ли жить мирно и размеренно, не надрываясь и потихоньку копя силы, опрос невероятно важный, ибо расходы на войну без оной способны разорить любую державу не хуже войны самой что ни на есть настоящей, кровопролитной. Такая информация стоила очень и очень много, а открыть тайну могли лишь единицы. Андрей Зверев был для барона Тюрго «осведомленным источником при российском дворе» и, возможно, от одного его слова сейчас зависело будущее целой страны.

— У государя моего нет вражды к шведской короне и народу дружественной Швеции, — выждав внушительную паузу, утешил гостя князь Сакульский. — Мы не намерены затевать войну с вами ни сейчас, ни в будущем. Возможные приобретения на западе для Руси столь ничтожны, а связанные с этим трудности столь велики, что у нас нет интереса враждовать с кем-либо на сих границах. Мы смотрим на восток. Не дразните медведя, и он всегда будет вашим лучшим другом.

— И король Юхан делает все возможные шаги, демонстрируя свое дружелюбие! — облегченно выдохнул барон. — Его первой же его волей был приказ военному флоту топить пиратов, тревожащих русские торговые пути. Он приказал рубить пиратам головы и складывать их на ледник. Когда ты захочешь поведать о сем государю, король готов прислать в Москву эти головы вместе с благодарностями спасенных купцов.

— Приятное известие. Обязательно сообщу о нем Иоанну.

— Наш король хотел бы оказать русской державе еще более серьезную помощь, — задумчиво покрутил в руках кубок барон. — Он мог бы снабжать провизией гарнизоны портовых городов, не допускать их блокады с моря и даже продавать военное снаряжение, коли вы этого пожелаете. Помогать и русским воеводам, и родичу Иоаннову, королю Магнусу. Однако же Юхан хотел бы знать, готова ли русская сторона, буде возникнут в Ливонии сложности, учитывать интересы такого помощника? Жена шведского короля, августейшая Катарина, урожденная Ягеллонка, есть сестра короля польского Сигизмунда и имеет урожденные права на часть земель во владениях нынешнего короля Магнуса. А кроме того, пятнадцать лет назад, будучи еще герцогом, король Юхан ссудил королю Сигизмунду крупную сумму денег, получив в залог несколько замков, расположенных в Ливонии. Если бы король Магнус или покровитель его царь русский дал уверения, что сие имущество у шведской королевской семьи отторгаться не будет, это весьма улучшило бы отношения Швеции с сим доброжелателем.

— Я совершенно уверен, государь отнесется к такой возможности со всей благосклонностью, — уверенно подтвердил Зверев.

Слова барона Тюрго наглядно доказывали, что русскому порубежью на западе в ближайшие годы ничего не угрожает. Швеция ищет дружбы, спорная с Польшей и союзной ей Литвой Ливония сброшена с возу, как потрескавшийся хомут. А значит — освободившиеся войска можно смело отводить к границе крымской степи. И ради такой возможности Иоанн не откажется совершить дружеский жест в отношении ближайшего соседа.

— Что-то мы заболтались, Андрей Васильевич! — рассмеялся гость. — Вино в бокалах киснет, печеная цапля совсем остыла, студень согрелся. Давай выпьем за встречу, мой добрый друг! Мы не виделись целую вечность! Ты помнишь, у нас был уговор делать все возможное для сохранения мира и добрых отношений между нашими странами? Теперь, когда нашего безумного короля сменил честный и порядочный, может статься повторим его снова?

— Повторим, — согласился Зверев. — За дружбу между нашими державами!

— И между нами, — добавил барон Тюрго. Гость с наслаждением осушил бокал до дна, отломил птичью ножку со своей стороны и впился в нее крепкими, совсем молодыми зубами.

— Как тебя занесло в Испанию, друг мой? — не удержался от вопроса князь.

— Служба прежняя оставила мне много друзей Андрей Васильевич, — кивнул барон, наблюдая как ему снова до краев наполняют кубок. — Посудите сами, ни один посол не посмеет заявить на приеме, что новый король в отличие от прежнего не страдает умственными расстройствами, равно как никто не станет прилюдно на обсуждении договоров, вершащих судьбы народов, вспоминать про маленькие замки или деревни, принадлежащие, тому или иному герцогу. Для этого есть верные друзья, которые могут задать наедине вопрос, неуместный на королевском приеме, для этого существуют знакомые, слову которых можно доверять больше, нежели громким королевским указам. Ну скажи, княже, кто бы из правителей поверил верительным грамотам узурпатора, заключившего прежнего короля под стражу, если бы перед его послами не скакал ваш покорный слуга и не уверял неких своих давних друзей, что родовая аристократия Швеции поддерживает нового властелина целиком и полностью? — Барон Тюрго довольно засмеялся: — Короли, они как знамя. Они священны и величавы. Но как бы они попали во главу полков, не будь несомы руками незаметных простых знаменосцев? Что бы знали, что бы могли наши властелины, не будь при них слуг вроде нас, Андрей Васильевич? Некоторые знающие люди даже утверждают, что именно мы вершим судьбы мира. Но это конечно же не так, Андрей Васильевич. Мы их всего лишь определяем. За нас!

— За нас, — согласился Зверев.

Гость снова осушил кубок до дна. Он явно позволял себе расслабиться, выполнив все возложенные на него миссии. Богато накрытый стол, хороший собеседник, удача в делах — что еще нужно вернувшемуся в свет дипломату, чтобы окунуться а счастье?

— Но тебя, Андрей Васильевич, мыслю, беспокоит отнюдь не перемена шведской дипломатии. Тебе непонятно, почему вместо жены, дочери и сына ты получил всего лишь письма от всех них. Посему позволю себе рассказать одну занимательную историю. Как вы здесь, полагаю, уже знаете, испанская корона приобрела для себя за океаном изрядное количество новых земель. Надо сказать, сие пришлось зело ко времени, ибо поднаторевшие за время Реконкисты в битвах гишпанские идальго искали применения своим силам и даже поглядывали на самих королей как на возможную цель для доходных сражений. Путь в новые земли унес буйных воинов, принеся короне взамен покой и процветание, коих, помимо славы, искали себе тамошние храбрые рыцари. Родовитые рыцари! Рыцарство вообще у испанцев в крови, а поэтому предводителей обитающих за морем племен они вполне уверенно считали тамошними дворянами: графами, баронами, виконтами и маркизами. Властелинов же народов — герцогами и королями.

Гость опрокинул в себя еще кубок и продолжил:

— Поскольку, как ты понимаешь, даже у самых воинственных идальго помимо жажды сражений имеются и другие естественные желания, многие храбрые воины стали брать себе жен из местных племен. Выбирали, конечно, ровню. Но в итоге, так уж сложилось, иные младшие отпрыски знатных родов, из-за закона о майорате[19] не имеющие средств к существованию,