— Сейчас, милорд. — Приказы Русе Болтона благоразумнее всего было исполнять незамедлительно. Арье хотелось спросить его насчет Винтерфелла, но она не осмелилась. «Спрошу Элмара, — подумала она. — Элмар мне скажет». Пиявки извивались, когда она снимала их с тела Болтона, — влажные на ощупь, раздувшиеся от крови. Это только пиявки, напомнила себе Арья. Если сжать руку, они лопнут.

— Письмо от вашей леди-жены. — Квиберн достал из рукава пергаментный свиток. Он был в одеждах мейстера, но цепи на шее не носил — поговаривали, что он лишился ее за свои занятия некромантией.

— Прочти.

Леди Уолда писала из Близнецов чуть ли не каждый день, и все ее письма были одинаковые. «Молюсь о вас утром, днем и вечером, дражайший милорд, считаю дни и не могу дождаться, когда вы вернетесь на наше ложе. Возвращайтесь ко мне поскорей, и я подарю вам много сыновей, которые заменят вам вашего дорогого Домерика и будут править Дредфортом после вас». Арья вообразила себе пухлого розового младенца, покрытого пухлыми розовыми пиявками.

Она подошла к лорду Болтону с мокрым полотенцем, чтобы обтереть его мягкое безволосое тело.

— Я тоже хочу отправить письмо, — сказал он бывшему мейстеру.

— Леди Уолде?

— Сиру Хелману Толхарту.

Гонец от сира Хелмана прибыл в замок два дня назад. Люди Толхарта взяли замок Дарри, чей ланнистерский гарнизон сдался им после недолгой осады.

— Напиши, чтобы он предал пленных мечу, а замок огню — так приказывает король. После этого пусть объединится с Робертом Гловером, чтобы ударить на восток, на Синий Дол. Это богатые земли, не тронутые войной. Пора им чем-нибудь поживиться. Гловер потерял замок, Толхарт — сына. Пусть отыграются на Синем Доле.

— Я подготовлю письмо, чтобы вы приложили печать, милорд.

Арья рада была услышать, что замок Дарри сожгут. Это туда ее привели после драки с Джоффри, и там королева приказала отцу убить волчицу Сансы. Он заслужил, чтобы его сожгли. Но ей хотелось, чтобы Роберт Гловер и сир Хелман Толхарт вернулись в Харренхолл — они уехали слишком быстро, и она не успела решить, может ли доверить им свою тайну.

— Сегодня я намерен поохотиться, — объявил лорд Болтон, когда Квиберн подал ему стеганый камзол.

— Не опасно ли это, милорд? — спросил Квиберн. — Не далее трех дней назад на людей септона Утта напали волки. Явились прямо в лагерь и зарезали двух лошадей в каких-нибудь пяти ярдах от костра.

— Как раз на волков я и хочу поохотиться. Я не могу спать по ночам из-за их воя. — Болтон застегнул пояс, поправив на нем меч и кинжал. — Говорят, что на севере лютоволки блуждали стаями в сотню голов и больше, не боясь ни людей, ни мамонтов, но это было давно и в другом краю. Странно, что обыкновенные волки так обнаглели.

— В страшные времена случаются страшные вещи, милорд.

Болтон оскалил зубы в подобии улыбки.

— Разве наши времена так уж страшны, мейстер?

— Лето позади, и в стране четыре короля.

— Один король может быть страшен, но четверо? — Болтон пожал плечами. — Нэн, мой меховой плащ. Комнаты к моему возвращению должны быть чисто убраны, — сказал он, когда она застегнула пряжку. — И позаботься о письме леди Уолды.

— Слушаюсь, милорд.

Лорд с мейстером вышли из комнаты, даже не взглянув на Арью. Она положила письмо в очаг и поворошила поленья кочергой. Пергамент съежился, почернел и воспламенился. Если Ланнистеры что-то сделали Брану и Рикону, Робб их всех убьет. Никогда он не преклонит колено, никогда и ни за что. Он никого из них не боится. Хлопья пепла полетели в трубу. Арья, присев на корточки перед огнем, смотрела на них сквозь пелену горячих слез. «Если Винтерфелла и правда больше нет — значит мой дом теперь здесь? И я уже не Арья, а просто служанка Нэн — на веки вечные?»

Следующие несколько часов она провела за уборкой. Она вымела старый тростник и разбросала по полу свежий, душистый, заново развела огонь в очаге, поменяла простыни и взбила перину, вылила ночную посуду в отхожее место и вымыла ее, отнесла охапку грязной одежды прачкам и принесла из кухни корзину сочных осенних груш. Управившись со спальней, она спустилась на полпролета вниз и стала убираться в большой горнице — просторной, полной сквозняков, величиной с зал иного мелкого замка. Свечи совсем догорели, и Арья сменила их. Под окнами стоял огромный дубовый стол, за которым лорд писал свои письма. Она сменила свечи и там, сложила книги, привела в порядок перья, чернильницу и воск.

Поверх бумаг лежал большой потрепанный пергамент. Арья стала сворачивать его, и ей в глаза бросились краски: голубизна озер и рек, красные пятнышки, обозначающие замки и города, зеленые леса. Она развернула карту снова и увидела под ней надпись: «Области Трезубца». Карта показывала местность от Перешейка до Черноводной. Вот Харренхолл, у верхушки большого озера, — а Риверран где? Арья нашла и его. Не так уж далеко…

Закончив свою работу еще до середины дня, Арья отправилась в богорощу. Ее обязанности в качестве прислужницы лорда Болтона были легче, чем при Визе или даже при Кролике, хотя теперь от нее требовалось одеваться, как паж, и мыться чаще, чем ей бы хотелось. Охотники еще не скоро вернутся, и у нее будет время поработать Иглой.

Она рубила березовые ветки, пока расщепленный конец ее деревяшки не позеленел.

— Сир Грегор, — приговаривала она при этом. — Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик. — Она отпрыгнула, покачалась на пятках и принялась за сосновые шишки. — Щекотун, Пес, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. — Перед нею вырос дубовый ствол, и она ткнула в него острием, бормоча: — Джоффри, Джоффри, Джоффри. — Кружевная тень листвы падала на нее. Вся в поту, она остановилась. Она ободрала до крови правую пятку, поэтому стала под сердце-деревом на одной ноге, отсалютовала мечом и сказала старым богам Севера: — Валар моргулис. — Ей нравилось, как звучат эти слова.

Идя через двор к бане, она увидела, что над вышкой снижается ворон. Вот бы узнать, откуда он прилетел и какую весть принес. Может быть, это Робб пишет, что слухи о Бране и Риконе оказались ложными?

Арья прикусила губу в порыве надежды. Будь у нее крылья, она бы полетела в Винтерфелл и посмотрела сама. И если бы это оказалось правдой, она просто полетела бы дальше, мимо звезд и луны, и увидела бы все чудеса из сказок старой Нэн: драконов, морских чудищ и Браавосского Исполина — и не возвращалась бы назад, пока сама не захотела.

Охотники вернулись ближе к вечеру с девятью убитыми волками. Семеро взрослых серо-бурых зверей, сильных и свирепых, с обнаженными в смертном оскале желтыми зубами, — и двое волчат. Лорд Болтон приказал сшить себе из шкур одеяло.

— У волчат-то мех будет помягче, милорд, — заметил один из его людей. — Из них выйдет пара славных рукавиц.

Болтон взглянул на знамена над воротами.

— Как нам любят напоминать Старки, зима близко. Пусть будут рукавицы. — Увидев Арью, он сказал: — Нэн, подашь мне штоф подогретого вина с пряностями. Я прозяб в лесу — смотри, чтобы оно не остыло. Ужинать я буду один. Ячменный хлеб, масло и свинина.

— Слушаюсь, милорд. — Так отвечать было умнее всего.

Когда она пришла на кухню, Пирожок пек овсяные лепешки. Еще трое поваров готовили рыбу, а поваренок поворачивал над огнем кабанью тушу.

— Милорд требует ужин и горячее вино, чтобы запить его, — горячее, а не теплое, — объявила Арья.

Один из поваров вымыл руки, взял котелок и налил в него густого сладкого красного вина. Пирожку велели отмерить пряности, и Арья стала ему помогать.

— Я сам, — пробурчал он. — Я и без твоей указки знаю, как вино сдабривать.

«Он тоже меня ненавидит — или боится». Арья отошла, скорее опечаленная, чем рассерженная. Приготовив еду, повара накрыли ее серебряной крышкой, а штоф закутали в толстое полотенце. На дворе уже смеркалось. Вороны кружили над головами на стене, как придворные вокруг короля. Один из часовых