Мейстер Лювин оттянул цепь, натиравшую ему шею.

— Тебе бы проводить побольше времени с другими детьми…

— Ненавижу других детей. — Бран подразумевал Уолдеров. — Я же приказывал, чтобы их отправили прочь.

— Фреи — воспитанники твоей леди-матери, — посуровел мейстер, — и присланы сюда по ее особому указанию. Ты не можешь прогнать их — кроме того, это нехорошо. Куда они денутся, если мы их прогоним?

— К себе домой. Это из-за них меня разлучили с Летом.

— Маленький Фрей не хотел, чтобы на него нападали, — не больше, чем я.

— Это был Лохматый Песик. — Большой черный волк Рикона так одичал, что даже Бран иногда его боялся. — Лето никогда никого не кусал.

— Лето перервал человеку горло в этой самой комнате — забыл? Пойми: те милые волчата, которых вы с братьями нашли в снегу, выросли в опасных зверей. Фреи правильно делают, что опасаются их.

— Это Уолдеров надо было отправить в богорощу. Пусть бы играли там в своего лорда переправы, а Лето опять бы спал со мной. Если я принц, почему вы меня не слушаетесь? Я хочу кататься на Плясунье, а Элбелли не выпускает меня за ворота.

— И правильно делает. В Волчьем Лесу опасно — ты сам должен был это понять после своей последней прогулки. Хочешь, чтобы разбойники взяли тебя в плен и продали Ланнистерам?

— Лето спас бы меня, — упорствовал Бран. — Принцам всегда разрешают плавать по морю, охотиться на вепря в лесу и поражать цель копьем.

— Бран, дитя мое, зачем ты так мучаешь себя? Когда-нибудь ты сможешь проделать все это, но пока что тебе всего восемь лет.

— Лучше бы я был волком. Тогда я жил бы в лесу, спал, когда захочу, и нашел бы Арью и Сансу. Я отыскал бы их по запаху и спас, а когда Робб пошел бы в бой, я дрался бы рядом с ним, как Серый Ветер. Я разорвал бы глотку Цареубийцы своими зубами, вот так, и война бы кончилась, и все вернулись бы в Винтерфелл. Если бы я был волком. — И Бран завыл:

— Оооооо-ооо-оооооооо.

Лювин повысил голос:

— Настоящий принц был бы рад…

— АААААА-ООООООООООО, — завыл Бран еще громче. — ОООО-ООООООООООООООООО.

— Ну, как знаешь, — сдался мейстер и ушел с горестным и в то же время недовольным видом.

Когда Бран остался один, выть ему сразу расхотелось, и через некоторое время он умолк. «Я и был им рад, — с обидой сказал он про себя. — Я вел себя как настоящий лорд Винтерфелла — разве не так?» Когда Уолдеры только прибыли из Близнецов, это Рикон хотел, чтобы они уехали. Хочу мать, отца и Робба, визжал четырехлетний малыш, а не этих чужих мальчиков. Как раз Брану пришлось его успокаивать и оказывать Фреям радушный прием. Он предложил им мясо, мед и место у огня — даже мейстер Лювин сказал потом, что он молодец.

Но это все было до игры.

Для игры необходимо было бревно, шест, водоем и большое количество шума. Главное условие составляла вода, как заявили Брану оба Уолдера. Вместо бревна можно обойтись доской или даже рядом камней, а вместо шеста взять ветку, да и кричать не обязательно, но без воды играть невозможно. Поскольку мейстер Лювин и сир Родрик не отпускали детей в Волчий Лес на поиски ручья, пришлось ограничиться одним из мутных прудов в богороще. Уолдеры никогда еще не видели, как горячая вода выходит из земли с пузырями, но оба согласились, что так играть будет еще лучше.

Их обоих звали Уолдер Фрей. Уолдер Большой сказал, что в Близнецах целая куча Уолдеров, и все они названы в честь их деда, лорда Уолдера Фрея. «А в Винтерфелле у всех свои имена», — надменно заявил Рикон, услышав об этом.

По правилам игры бревно клали поперек водоема, и один игрок становился посередине с шестом. Это и был лорд переправы, и когда другие приближались к нему, он говорил: «Я лорд переправы, кто идет?» Тогда другой игрок должен был сказать, кто они такие и зачем им нужно переправиться на ту сторону. Лорд мог заставить его поклясться и ответить на его вопросы. Правду говорить было не обязательно, но клятву надо было соблюдать, пока не скажешь «чур-чура», и весь фокус заключался в том, чтобы сказать «чур- чура» так, чтобы лорд переправы не заметил. Тогда можно было попробовать сшибить лорда в воду и стать лордом самому, но только если ты сказал «чур-чура» — иначе ты вылетал из игры. Лорд же мог скинуть в воду кого и когда угодно, и палка была только у него.

На деле игра сводилась к пиханию, тычкам и, падениям, а также спорам о том, сказал кто-то «чур- чура» или нет. Уолдер Малый был лордом переправы чаще других.

Он назывался Уолдером Малым, хотя был высок и толст, с красным лицом и большим круглым пузом. Уолдер Большой был, наоборот, тощим, остролицым и на полфута ниже Малого. «Он на пятьдесят два дня старше меня, — объяснял Уолдер Малый, — потому и считается, что он больше, зато я расту быстрее».

— Мы двоюродные братья, а не родные, — добавлял маленький Уолдер Большой. — Моего отца зовут Джеммос — он сын лорда Уолдера от четвертой жены. А мой кузен — Уолдер, сын Меррета. Его бабушка была Кракехолл, третья жена лорда Уолдера, и как наследник он стоит впереди меня, хотя я и старше.

— Всего на пятьдесят два дня, — возражал Уолдер Малый. — И Близнецы все равно никому из нас не достанутся, глупая голова.

— Нет, достанутся — мне. Впрочем, мы не единственные Уолдеры. У сира Стеврона есть внук, Уолдер Черный, четвертый по очереди наследник, есть Уолдер Рыжий, сын сира Эммона, и Уолдер-Бастард — он вообще не наследник и зовется Риверс, а не Фрей. И еще девочки, которых зовут Уолдами.

— И Тир. Ты всегда забываешь про Тира.

— Он Уолтир, а не Уолдер. И он идет после нас, поэтому его можно не считать. Ну его, он мне никогда не нравился.

Сир Родрик поселил их в бывшей спальне Джона Сноу, потому что Джон теперь Ночной Дозорный и никогда не вернется домой. Брану это пришлось очень не по душе — как будто Фрей пытались занять место Джона.

Он с грустью смотрел, как Уолдеры играют с кухонной девчонкой Репкой и дочками Джозета, Бенди и Широй. Уолдеры объявили, что Бран будет судьей, который решает, кто сказал «чур-чура», а кто нет, но когда игра началась, они тут же забыли о нем.

Крики и плеск скоро привлекли других игроков: Паллу с псарни, Келона, сынишку Кейна, Тома младшего, чей отец, Толстый Том, погиб вместе с отцом Брана в Королевской Гавани. Все они очень быстро промокли и перепачкались. Палла, черная с головы до пят, со мхом в волосах, задыхалась от смеха. Бран не слышал, чтобы столько смеялись, с той самой ночи, когда прилетел кровавый ворон. «Будь у меня ноги, я их всех посшибал бы в воду, — с горечью подумал он. — Никто не смог бы стать лордом переправы, кроме меня».

Под конец из богорощи прибежал Рикон вместе с Лохматым Песиком. Он посмотрел, как Репка с Уолдером Малым дерутся из-за палки. Репка потеряла равновесие и со страшным плеском плюхнулась в воду, а Рикон закричал: «Теперь я! Я тоже хочу играть!» Уолдер Малый поманил его к себе, и Лохматый Песик хотел тоже прыгнуть на бревно. «Нет, Лохматик, — сказал ему Рикон, — волков в игру не берут. Оставайся с Браном». И волк остался.

Он сидел смирно, пока Уолдер Малый не перетянул Рикона палкой поперек живота. Не успел Бран и глазом моргнуть, волк махнул на бревно, вода окрасилась кровью, и Уолдеры завопили что есть мочи. Рикон смеялся, сидя в грязи, и Ходор примчался к пруду с криком: «Ходор! Ходор! Ходор!»

После этого случая Рикон, как ни странно, проникся приязнью к Уолдерам. Больше они не играли в лорда переправы, зато играли в дев и чудовищ, в кошки-мышки, в приди-ко-мне-в-замок и всякое другое. Когда Рикон был на их стороне, Уолдеры вторгались на кухню за пирожками и пряниками, носились по крепостным стенам, бросали кости щенкам в конурах и упражнялись с деревянными мечами под бдительным надзором сира Родрика. Рикон показал им даже глубокие склепы под замком, где каменотес трудился над памятником отцу. «Не имеешь права! — наорал Бран на младшего, узнав об этом. — Это наше место, место Старков!» Но Рикон и ухом не повел.

…Дверь в спальню открылась. Вошел мейстер Лювин с зеленым кувшинчиком, в сопровождении Оши