продлить существование «Левиафана», он был бы с легкостью уничтожен.

— Возможно, не с такой уж легкостью, но сомнений в том, что мы способны взорвать его, ни у кого не возникало. Наши войска сумели прорваться на борт «Левиафана» и захватить центр управления ракетной системой — достаточно надолго, чтобы отправить всем ракетным установкам команду самоликвидации и таким образом открыть путь в систему Новой Финляндии всем кораблям Лиги. «Левиафан» был атакован небольшими шлюпками, в качестве оружия использовались их реактивные двигатели. Когда пламя из дюз прорвалось в подъемные камеры крыльев, «Левиафан» был уничтожен взрывом и пожаром.

— Вы почти не упомянули о своем участии в сражении. Разве вам не было передано командование всеми космическими силами финнов и Лиги, когда погибли все старшие по званию офицеры?

— Да, командование принял я.

— Разве не вы планировали и возглавляли операцию захвата и лично захватили пульт управления ракетными системами, успев послать им команду самоликвидации? Более того, разве не ваша шлюпка последней покинула «Левиафан», подвергаясь огромному риску? Разве не вы отдали приказ забрать всех выживших нападавших, а потом убедились, что вражеский корабль уничтожен?

Мак смутился.

— Да, это верно, — пробормотал он.

Пит улыбнулся: трудно оставаться скромным героем, принеся присягу. Браун постарался сделать все возможное, чтобы в деле были отражены все заслуги подсудимого.

Выдержав паузу, Браун продолжал:

— У меня имеется список полученных вами наград. Отвечайте, были ли вы представлены к следующим наградам: «Золотому льву» Новой Финляндии, «Знаку почетного легиона США», британскому «Кресту Виктории», «Ордену чести» Британники, «Высшему кресту Лиги», финской медали «За отвагу», «Звездному кресту» разведслужбы Лиги Планет, «Пурпурному сердцу», «Серебряной звезде» и медали «За отвагу» Республики Кеннеди, а также удостоены многих других почестей и похвал?

Мак неловко переступил на месте:

— Да, все это правда.

— Командир Ларсон, где ваша жена? Виделись ли вы с ней в последнее время?

— Ее перевели на верфь Британники. Мы с ней не виделись несколько месяцев.

— Скажите, была ли она переведена с базы разведслужбы вскоре после того, как вы впервые высказались против использования трех вышеупомянутых авианосцев?

— Ей приказали прибыть на Британнику в течение тридцати шести часов после моего первого заявления.

— А вам приходило в голову, что вас разлучили за это заявление, то есть вынесли приговор без суда и возможности обжалования? Разве не свидетельствовало это событие о попытке заткнуть рот двум героям — только потому, что…

— Протестую! — воскликнул обвинитель. — Защитник уже не допрашивает свидетеля, а произносит речь в его защиту. Я требую, чтобы этот так называемый «вопрос» был вычеркнут из протокола.

— Я беру обратно последний вопрос, — мягко вмешался Браун. Пит одобрительно кивнул: хватало и того, что судьи услышали вопрос, даже если он не будет зафиксирован в протоколе. К тому же не мешало выбить соперника из колеи — прежде, чем отдавать Мака Ларсона ему на растерзание. — Теперь ваша очередь, капитан Цунь.

Капитан Цунь уже дошел до состояния, которое и требовалось Брауну. Неуверенно поднявшись, он подошел к обвиняемому.

— Послушайте, командир, я уверен, что никто из присутствующих не подвергает сомнению вашу храбрость или ваш вклад в победу… — Цунь помедлил минуту. — Но мы разбираем здесь совсем иной случай. Командир Ларсон, выводы о уязвимости трех авианосцев вы основываете на своих наблюдениях, проведенных во время взрыва «Левиафана».

— Вы правы.

Вмешался Пит:

— Мне бы хотелось пояснить только что данный ответ. Командир Ларсон действительно командовал судном, уничтожившим «Левиафан». Авианосец был на самом деле взорван по приказу Ларсона и согласно его плану. Простите, что перебил вас, — искренне произнес он и сел.

Капитан Браун укоризненно взглянул на помощника.

— Это нарушение порядка судебного заседания, — прошептал он Питу.

— Верно, но зачем позволять Цуню представлять дело так, словно Мак стоял в сторонке, наблюдая, как взорвался гигантский корабль? — возразил Пит. — Можно с полным правом заявить, что Мак в одиночку выиграл войну.

— Если забыть, что война еще не закончена. Планету гардианов еще не удалось обнаружить.

— Не напоминай об этом.

Казалось, Цунь проникался все большим отвращением к своему положению обвинителя.

— Допустим, командир, вы и впрямь взорвали «Левиафан». Но какое отношение это имеет к уязвимости авианосцев Лиги? В конце концов, «Левиафан» был уничтожен главным образом при пожаре в атмосферных условиях, как судно, подчиняющееся законам аэродинамики, при обстоятельствах, в которых вряд ли когда- либо окажутся «Орел» и остальные авианосцы. В конце концов, наши корабли не способны входить в атмосферу, и уж конечно в них нет больших подъемных камер, наполненных водородом.

Мак еле заметно улыбнулся.

— Прошу прощения, капитан, но, по-моему, вы невнимательно ознакомились с делом. Я весьма подробно описал все, что случилось после самоликвидации ракетной системы. В этом заявлении, которое я сейчас вижу на вашем столе, я упомянул, что «Джослин-Мари» атаковала «Левиафан» с помощью торпед класса «космос — космос».

Впервые голос и жесты Мака выдали его эмоции: даже рассказывая о случившемся здесь, в суде, он не мог сдержать гнев.

— Как я указал в заявлении, «Джослин-Мари», масса которой в тысячу раз меньше массы «Левиафана», смогла нанести большому кораблю несколько серьезных повреждений. Я уже говорил, что мы не могли позволить себе покончить с «Левиафаном» прежде, чем будет уничтожена ракетная система, потому торпеды были заряжены обычными разрывными снарядами. Но если бы мы воспользовались торпедами с ядерными боеголовками — что не представляло затруднений, — несомненно, «Джослин-Мари» в одиночку разделалась бы с «Левиафаном». Пробоины, оставленные обычными торпедами, подтверждают, что корабль типа «Джослин-Мари» способен сбить авианосец — тот же «Орел», уничтожить его вместе с экипажем и оборудованием. И я мог бы добавить, что гардианы усвоили это так же твердо, как и мы, — полученный ими урок был слишком жестоким. По Недомыслию они сложили все яйца в одну корзинку. Мы должны извлекать пользу из ошибок противника, вместо того чтобы самим совершать точно такие же роковые ошибки. Секрет, который мы пытаемся сохранить, вовсе не секрет для противника. Он остается неизвестным лишь нашим людям, мужчинам и женщинам на борту наших авианосцев.

Цунь понял, что пора прервать обвиняемого:

— Благодарю вас, командир, других вопросов у меня нет.

Пит вновь вскочил:

— На этот раз защите нечего добавить, ваша честь. По предварительному соглашению с обвинителем, мы не будем торопиться с заключительным заявлением. Обвинитель может продолжать допрос свидетеля по своему усмотрению. — «Другими словами, мы помолчим, пока нам везет», — мысленно добавил Пит.