— Умри! — отозвался Квинт, швыряя драгоценный чайн в злобную ухмылку чудовища.
Хрумхрымс отпрянул и взвыл. Крошечные кристаллы посыпались на его лицо и руки. Он корчился, извивался, изгибался. Золотая Печать Высочайшего Академика упала на пол.
— Глаза! Глаза! — выл Хрумхрымс.
Квинт ступил вперёд и угрожающе поднял второй кулак:
— У меня много чайна! Полные вёдра по всему Санктафраксу. И я буду им пользоваться, клянусь. Ты никогда не будешь в безопасности! Я буду за тобой охотиться!
Хрумхрымс воспарил над ним, его глаза были кроваво-красными, лицо полурасплавилось. Он скрежетал зубами.
— Ты, ничтожный школяр! — огрызался он. — Ты мне осмеливаешься угрожать своим дурацким огненным песком! Ой, жжёт! Ой, жжёт!..
— Я тебя предупредил! — крикнул Квинт. — Катись!
— Я ухожу, Квинт. Но запомни, я ещё вернусь! Ты ещё встретишься со мной.
В небе заклубились тучи Великой Бури. Мелькнула молния, загрохотал гром.
— Я проклинаю тебя, ученик Квинт! — бушевал Хрумхрымс, болезненно корежась. — Тебя и весь твой род! Ты думаешь, что ты в безопасности со своим чайном, но я чувствую твой страх. Я проклинаю вас всех! И я тебя найду, и ты будешь иметь дело со мной… и все другие слабаки в этом мире. — Он поднялся выше и протянул свои когтистые лапы. — Ты будешь жить с моим проклятием каждый день своей жизни. Ты не сможешь спрятаться от него. Проклятие в том, что ты, ученик Квинт, выпустил меня в мир!
Хрумхрымс презрительно засмеялся.
— Помни моё проклятие, Квинт! — Он взвился в ночное небо. — Помни проклятие Хрумхрымса!
Квинт вглядывался в ночное небо.
— Всё. — Он разжал пустой кулак.
Его облегчение тут же сменилось ужасом. Никакой чайн не мог помочь против огня. Он должен найти способ сбежать от него. Сквозь дым он пробрался к ограждению парапета. Мимо него пролетали камни и горящие куски дерева с полыхающей башни. Завывал ветер. Грохотал гром. И вдруг Квинт увидел её. Верёвку! Она была всё ещё на той же колонне, где он её оставил, не тронутая огнём.
— Благодарение Небу! — Квинт рванулся вперёд, сжал верёвку и уже собирался перемахнуть через ограждение, когда позади раздался ужасный грохот. Восточная башня сдалась огню и рухнула, захватив с собою крышу дворца. Прежде чем он смог хотя бы подумать, Квинт ощутил, что летит по воздуху вместе со всей массой полыхающего дерева и обломков здания.
Он закрыл глаза. Перед ним проносились бесчисленные картины. Мать. Братья. Шакал Ветров и «Укротитель Вихрей».
Марис.
Дворец Теней. Фонтанный Дом.
Кроваво-красный глистер.
Хрумхрымс.
Марис.
Потом — ни-че-го.
Тремя днями позже Бэгзвил, бывший страж Сокровищницы, сидел в строго обставленной приёмной Сефтуса Леприкса, Верховного декана Школы Дымки, глядя в открытое окно.
— Немного настоя, Бэгзвил, — предложил Леприкс. — За наш большой успех. Наконец мы смогли распрощаться с Высочайшим Академиком Санктафракса. — Он взял кувшин с подноса и налил зелёной жидкости в первый из двух ожидающих тут же стаканов.
— Да уж, кто бы только подумал, — сказал Бэгзвил. — Он пережил обрыв цепи в небесной клетке, он пережил отравленную настойку и умер от пожара, к которому мы не имеем никакого отношения.
Леприкс кивнул.
— Я уж думал, он зачарованный, — сказал он, занявшись вторым стаканом. — Особенно когда узнал, что Твизл вынес его из огня.
— Он очень переживает, Твизл, — сказал Бэгзвил. — Он был в слезах, когда говорил мне, что его хозяин умер от ожогов. Он винит себя: мол, надо было быстрее, надо было больше лекарств.
— Слава Небу, что у него не было лекарств. — Леприкс поставил полупустой кувшин обратно на поднос. — Линиуса Паллитакса нет больше, с деканом произошёл прискорбный несчастный случай, так что я, как старший в школе, должен теперь стать Высочайшим Академиком. Большой Том Небесных Преданий ясно говорит, что если Высочайший Академик умирает на своём посту, то ему наследует академик той школы, из которой он сам вышел. — Леприкс ухмыльнулся. — И ничего эти проклятые профессора Света и Тьмы против этого возразить не смогут.
— А что насчёт меня? — возбуждённо спросил Бэгзвил.
— Вы, Бэгзвил, будете моим Главным стражем, — улыбнулся он. — С персональной камерой пыток. — Они подняли стаканы. — Я бы предложил тост за того, кто принёс эту прекрасную новость. За Твизла!
— За Твизла! — повторил Бэгзвил, и они вместе опорожнили стаканы.
— Честное слово, неплохой настой, — сказал Леприкс, вытирая рот ладонью. — Ещё по одному?
— Если можно… — скромничал Бэгзвил.
— Разумеется. Вам можно, мой друг, — тепло сказал Леприкс. — Мы празднуем нашу общую большую победу. — Он налил ещё два стакана, которые исчезли так же быстро, как и первые.
— Замечательно! — сказал Леприкс. — Джервис! — позвал он. — Джервис!
Дверь открылась, и вошёл сутулый слуга средних лет. Его взгляд обеспокоено метнулся по комнате. Все казалось в том состоянии, которое должно устраивать хозяина. Окна открыты, картины висят ровно. Его глаза упали на серебряный предмет, лежавший на диване. — Джервис, надо входить, когда я зову, — сказал Леприкс.
Джервис наморщил лоб. Это выглядело, как… как нос.
— Джервис! — заорал Леприкс.
Джервис вздрогнул и начал кланяться.
— Да, сэр, — бормотал он. — Извините, сэр. Вы вызвали меня, и я жду ваших приказаний, сэр.
— Да, вызвал, — сказал Леприкс сердито. — Я… — Потом он вспомнил, почему вызвал слугу, и его голос смягчился. — Что за винодел готовил этот настой? Надо заказать ещё.
— Это… это не от винодела, если вашей милости угодно. По крайней мере, я не знаю, — торопливо добавил он, заметив, что брови его хозяина нахмурились. — Но попробую узнать.
— Что ты там блеешь? — снова рассердился Леприкс. — Откуда настой?
— От… от… Тинзела… Твизела… Знаете, прозрачный паук из Дворца Теней…
— Твизл! — задохнулся Леприкс.
— Вот-вот! — сказал Джервис. — Он дал его мне для вас. Он сказал, что раз уж его хозяину он больше не поможет, то вы должны получить его обратно. Он душевно благодарил вас обоих за заботу. Очень милое существо, этот паук. Несмотря на его внешность, надо признать, жутковатую.
— Ты дал нам настой паука? — Голос Леприкса дрожал.
Бэгзвил схватил его за руку:
— Значит, мы пили наш собственный…
Они посмотрели друг на друга.
— Ваше лицо! — завопил Бэгзвил. — Оно начинает распухать.
— И ваше тело! — сказал Леприкс. Он обернулся к Джервису. — Смотри, что ты сделал, дубина… брлвф… — Голос Верховного декана прервался, он судорожно схватился за свою распухающую голову.
Джервис сжался в страхе, пока перед ним безудержно распухали хозяин и его гость. Их одежда лопалась. Они превращались в карнавальные надувные пузыри. Наконец два массивных распухших тела оторвались от пола.
